У принцессы век недолог - Наталья Резанова Страница 19

– Покойный муж маркизы принадлежал к младшей ветви одного из старейших семейств в Шерамуре. Де Градансы возводят свой род к Стрингам, а те, как известно, старше Капутов, предков правящей династии. Однако де Кадансы, как упомянуто, ветвь младшая, а теперь уже и пресекшаяся. В любом случае, маркиз не женился бы на женщине с низкой родословной, так что слухи о родстве дорогой Вальмины с владетельными Папарацци можно считать правдивыми. Однако со времени ее приезда в Моветон заграничные родственники ни разу не навестили ее. Они не прибыли даже на похороны маркиза.

– И что из этого следует? – она прикидывается дурочкой, так я тоже это умею.

– Из этого следует, дорогая княгиня, что в нашем жестоком мире женщине не выжить без сильного покровителя. Или покровителей. Но вот кто покровительствует дорогой Вальмнне, не знает никто. У нее нет никаких связей с королевским двором – уж я бы знала. Сомнительно также, чтоб ей оказывали поддержку герцог и герцогиня Такова-Селяви, самые могущественные сеньоры Моветона. И в то же время маркиза ведет себя так, будто за ней стоит какая-то реальная сила. Какая – окружающие предпочитают не углубляться. Возможно, покойный муж маркизы углубился... чрезмерно.

Я сделала вид, что не поняла намека.

– Вы упомянули чету Такова-Селяви. Я много слышала о них, но еще не имела возможности встретиться.

– Похоже, такая возможность скоро представится. Если кто-то ищет покровителей, то герцог и герцогиня ищут союзников. Как в Шерамуре, так и за пределами его.

– Наше княжество находится слишком далеко от границ Шерамура, чтоб представлять интерес для моветонских сеньоров.

– О, вы не представляете, сколь далеко простираются политические интересы господ Такова! Да, смотрите, мы почти прибыли!

Карета с грохотом выехала на набережную реки Орер, где, как выяснилось, располагались самые фешенебельные лавки и торговые галереи.

Если бы я прибыла сюда с другой целью, меня бы больше заинтересовала река. Она была судоходна, соединяла город с морем, что приносило Моветону несомненные выгоды с точки зрения развития торговли. Не зря Фердикрюгер здесь обосновался. Однако река же делала Мове-сюр-Орер уязвимым. Тот, кто сумел бы форсирогать Орер, овладел бы и городом.

Но сейчас мне было не до построения стратагем. Я уже поняла, что отец Батискаф со своими советами был прав, и предоставила мадемуазель Монбижу быть моей проводницей в мире роскоши и высокой моды. Она этому ничуть не удивилась. Шерамурцы всех иностранцев (кроме, разве что, уроженцев Гран-Ботфорте), какое бы высокое положение те ни занимали, полагают дикарями по части моды, нарядов, украшений и хороших манер.

Последующие часы стали для меня беспрерывным кошмаром. Мы посетили все модные лавки, торговцев тканями, обувщиков, парфюмеров, ювелиров, шляпников и перчаточников. Прилавки с веерами, кружевами, зеркалами, шалями, чулками и гребнями сливались в неразличимый ряд. И еще говорят, что в Парлеве выбор несравненно больше! Какое счастье, что нас не послали в Парлеву!

Но все-таки я не совсем одурела, и почти не покупала готовых товаров (кроме обуви и перчаток). Особенно после того, как в модных лавках нам продемонстрировали на манекенах наряды новейших фасонов. Нет, уж если я выбрала линию, то и буду ее гнуть.

Ни я, ни Монбижу не расплачивались наличными. Чеки на банк Фердикрюгера принимали везде. Так что аванс оставался пока в неприкосновенности, и это было единственное обстоятельство, придававшее мне силы. После окончания сеанса покупок я чувствовала себя измотанной, как после долгого сражения, а Монбижу по-прежнему была свежа и бодра. А ведь покупки надо было еще доставить! Карета, такая вместительная, пришлась как нельзя более кстати, и приказчики неустанно носили туда сверток за свертком. У владельца модной лавки я узнала имя портного, которого оный владелец клятвенно пообещал прислать в наш особняк. После чего, не чуя под собой ног, я погрузилась в карету. Ядрена Вошь! И это у здешних женщин считается развлечением? Я бы предпочла охоту на медведя. Даже копытного.

Но напрасно я полагала, что с местными развлечениями на этот день покончено, и столь же напрасно радовалась наличию кареты. На обратном пути нам снова пришлось стоять в пробке. На сей раз уличному движению помешала не дуэль, а некая процессия.

– А вот это развлечение мы совершенно напрасно позаимствовали у Парлевы, – поджимая губы, сказала Монбижу. – Тем более что в Парлеве оно считается почти таким же устаревшим, как турниры.

По улице двигался строй людей, облаченных в длинные ночные рубашки с кружевами, рюшечками, оборочками и затейливой вышивкой, притом босых. Особая пикантность состояла в том, что все это были мужчины. И все они охаживали себя плетками по бокам и по спине, при этом распевая что-то нудное и протяжное. Если кто-нибудь чрезмерно увлекался пением в ущерб побиванию, соседи дружно обрушивали удары на его плечи.

– Братство грешных кающихся, – прокомментировала Монбижу. – Как нагрешат, так и каются. Причем каяться принято именно в том виде, в каком грешили.

– Ну, вообще-то ничего особенного я в этом не вижу, – осторожно заметила я. И это было еще мягко сформулировано. На Ближнедальнем Востоке мне приходилось наблюдать сцены гораздо круче, например, на празднике «окосей-закосей».

– Еще бы! – фыркнула Монбижу. – Но при прошлом правлении это считалось верхом хорошего вкуса. Тон в этом увлечении задавал покойный брат Куткомбьен. Сейчас в столице все это отошло в прошлое. Но Куткомбьен-младший стремится возродить былые обычаи. А кстати, вот и он!

– Который?

– Вот, смотрите, подгоняет остальных, хлещет направо и налево, и прорывается вперед – живчик эдакий!

Я вспомнила, что рассказывал отец Батискаф о брате покойного фаворита, и несколько удивилась. Очередного фигуранта я представляла себе более... экстравагантным, что ли. Хотя, если мужчина, расхаживающий по городу в батистовой рубашечке с рюшечками, не кажется мне излишне экстравагантным, похоже, я уже достаточно прониклась шерамурским духом.

Мужчина то был весьма молодой, даже можно сказать, юноша с пухлыми розовыми щечками, ухоженными усиками и пламенно горящими глазками. И себя, и других он настегивал с одинаковым увлечением.

– Однако у него немало последователей, – произнесла я.

– О, да, – развивать эту тему Монбижу не стала. Учитывая, как охотно она сдавала предшествующих персонажей, это наводило на определенные мысли. И, какими бы комичными ни казались притязания графа на престол, очевидно, на что-то он опирался.

Я постаралась перейти на нейтральную почву.

– Как посмотрю, жители Моветона весьма благочестивы.

– Этого у нас не отнимешь, – отозвалась она. – И не только Моветона – всего Шерамура. Правда... – она сделала паузу, и я предположила, что сейчас Монбижу коснется новой ереси, о которой нас предупреждали. И ошиблась. – В последнее время в Парлеве новые веяния. Под покровительством премьер-министра собираются алхимики, алфизики, геоманты и прочие математики. И король закрывает на все это глаза.