Надвигается беда - Рэй Брэдбери Страница 19

Джим оглянулся. Вилли тотчас превратился в куст, точно такойже, как те, среди которых он затаился, в ночную тень с едва заметнопоблескивающими глазами, да и глаза застыли, остановившись на фигуре Джима.

— Эй, эй, там! — шепотом звал Джим, подняв лицо кокнам второго этажа.

«Ну и дела, — думал Вилли. — Смотри-ка, он же самнарывается, сам хочет, чтобы его заманили и расщепили там, в Лабиринте».

— Эй! — тихо взывал Джим, — эй, вы там!

На фоне едва освещенного ночником окна мелькнула тень,невысокая такая тень… Значит, племянник с мисс Фолей уже вернулись… «Боже, —думал Вилли, — надеюсь, она вернулась тоже. А если она, как торговецгромоотводами…»

— Эй!

Джим смотрел вверх, и взгляд у него был такой же, как возлеТеатрального Окна в доме неподалеку отсюда. С любовью, с преданностью даже Джимждал, словно кот, не выглянет ли из окна какая-нибудь темная мышка. Сначала онстоял ссутулившись, а теперь, казалось, становился все выше, можно подумать,его тянуло что-то там, в окне. А ведь в нем нет никого. «Это» исчезло.

Вилли стиснул зубы. Казалось, тень струится через дом, ончувствовал ее ледяные вздохи. Он не мог больше ждать. Вилли кинулся из кустоввперед и схватил Джима за руку.

— Джим!

— Вилли! Ну ты-то что тут делаешь?

— Джим, не говори с ним, не надо. Пошли отсюда.Господи, да он же проглотит тебя, хорошо, если косточки выплюнет.

Джим вырвал руку.

— Вилли! Иди домой. Ты же мне все испортишь.

— Джим, я его боюсь. Чего тебе от него надо? Тычто-нибудь видел… там, в Лабиринте?

— Ну, видел.

— Но что? Ради Бога, что ты видел?

Вилли поймал Джима за рубашку на груди и на мгновениеощутил, как колотится о грудную клетку сердце.

— Уходи! — Голос Джима звучал жуткоспокойно. — При тебе он не выйдет. Вилли, если ты не уйдешь, я тебеприпомню… потом.

— Когда это «потом»?

— Проклятье! Когда стану старше, вот когда!

Вилли отпрянул, словно рядом ударила молния.

— О Джим… — проговорил он.

Он почти слышал стремительный бег карусели в темных водахночи, почти видел Джима на черном деревянном жеребце, себя самого почтиодеревеневшего в тени под деревом. Ему хотелось кричать: «Смотри! Вот ты накарусели! Она крутится вперед, ты этого хотел, да? Вперед, а не назад! И ты наней. Смотри: раз проехал — тебе пятнадцать, еще круг — уже шестнадцать, еще три— девятнадцать! И музыка играет правильный похоронный марш! А тебе ужедвадцать, и ты сходишь с карусели, высоченный такой, совсем не тот Джим,которому почти четырнадцать и с которым я, зеленый от страха, стою посрединочной улицы».

Вилли развернулся и ударил Джима. Врезал ему прямо по носу.Потом бросился на него, повалил и поволок в кусты. Он зажимал Джиму рот изаталкивал все дальше…

Открылась парадная дверь.

Вилли навалился на Джима сверху, придавил, не давая дышать,все еще зажимая рот. Что-то стояло на крыльце. Оно крутило головой, искало Джимаи не могло найти.

Да нет, это же маленький мальчишка, Роберт, племянник. Позанебрежная, руки в карманах, насвистывает чуть слышно. Просто вышел подышатьперед сном. Вилли некогда было особенно раздумывать — он держал вырывавшегосяДжима, — и все-таки его поразил вид самого обычного мальчишки: веселаямаленькая личность, в которой сейчас, ночью, и следа не отыщешь от взрослогодядьки.

Он бы запросто мог сигануть к ним в кусты и возиться с ними,как маленький щенок, и хохотать, а потом, может быть, и заплакать даже, еслипоцарапается каким-нибудь сучком, и страх растаял бы, улетучился, превратилсябы в дурной сон, в воспоминание о дурном сне… Но ведь правда же — простоймаленький мальчишка, самый настоящий племянник, свежий, как персик,смугло-розовый… Вот он уже увидел их, сцепившихся намертво, вот улыбнетсясейчас…

Роберт стремительно метнулся в дом. Джим и Вилли все ещехватали, крутили, жали и мяли друг друга, а племянник уже вылетел обратно,перемахнул через перила, четко впечатавшись в собственную тень на траве. Вруках у него было полно звезд. Они так и сыпались вокруг. Золото, бриллиантыпадали в траву возле сжимавших друг друга в объятиях Вилли и Джима.

— Помогите! Полиция! — заорал Роберт.