Царь! Просто Царь! - Михаил Алексеев Страница 19

Леона разбудил грохот била. Светало. Леон заснул буквально пару часов назад, до этого спать не давал родившийся в прошлом году и заболевший на днях сын. Зима здесь была серьезным испытанием для всех, а уж для ромеев особенно. Сам Леон уже на собственной шкуре усвоил поговорку его первого командира в княжеском войске: «Не тот сибиряк, кто холода не боится, а тот, кто тепло одевается». Он не знал, кто такой «сибиряк», но что такое холод, он уже узнал. Поэтому и не пожадничал на закупку теплой зимней одежды для всей семьи еще тем летом, как остался в Муроме. И все же семья переносила холод тяжело. Если бы его близкие не попали сюда из рабства, наверняка бы это место службы было бы поставлено женой Леона ему в вину. Но все понимали, что лучше терпеть холод в теплой одежде, чем рабский ошейник в теплых краях.

Этим летом из семьи ушла старшая дочь. Бывший десятник Леона Александр сосватал ее и забрал в Вязьму. Там у них был дом, заслуженный зятем лично у князя. Дом стоял сразу за восточной городской стеной. Город активно строился в эту сторону. По словам жены, весной Леон должен был стать дедом.

В темноте, чертыхаясь, Леон быстро накинул на себя попавшуюся под руку одежку, накинул шубу, схватил шапку и, обувшись на босу ногу в валенки, выбежал из терема. Мечты жить не в тереме, построенном предыдущими хозяевами, а в нормальном доме, пока оставались мечтами. Все силы строителей были сосредоточены на крепостной стене и башнях. И прогресс был заметен. За полтора года, что Леон был воеводой в Муроме, они успели заменить все шесть деревянных башен на бетонные. С весны планировалось начать разбирать деревянную стену у городских ворот и приступить к отливке новой. Все эти полтора года в делах и заботах пролетели незаметно. Кроме видимых всеми башен, воевода мог занести себе в плюс подготовку городского ополчения. Хотя то, что он отрывал мужиков от работы, не нравилось никому, включая этих самых мужиков, препоны в боевой подготовке ставить никто не пытался. Все знали, что Грек, как звали его за глаза горожане, мужчина серьезный. И сам по себе и еще больше потому, что за ним стоял княжеский гарнизон. Поэтому роптать роптали, но исполняли все его приказы. И с высоты его военного опыта он оценивал подготовку ополчения как достаточно высокую. Их даже можно было ставить в строй в поле. Нурманов или варягов они бы не потянули, скорей всего, все же те были высокопрофессиональными воинами, но и смазкой для северных мечей не были бы. С остальными же, учитывая очень хороший доспех, состоящий из открытого шлема, наручей, поножей, бриганты и алебарды в качестве оружия, ополченцы могли тягаться.

Выбежав из детинца, Леон направился к башне городских ворот. Его обгоняли уже снаряженные воины и ополченцы, занимая свои места по боевому расписанию. А навстречу валила толпа полуодетых, с узлами и детьми на руках, жителей посада. Значит, городские ворота еще открыты. Зайдя в воротную башню, Леон направился на верхнюю площадку. Отметил про себя, что у дверей башни его встретил рослый ополченец уже в доспехе и с алебардой в руках. Служба исполняется!

Поднявшись на верхнюю площадку, увидел там начальника караула, командира гарнизона, обоих полусотников латников и лучников. Следом за Леоном поднялся глава города. Все смотрели в сторону реки, и Леон, подойдя к бойнице, вскинул к глазам бинокль. От реки, разворачиваясь во всю ширь поля, валила черная масса конницы. В утреннем сумраке Леон не мог разобрать, кто это.

–Кто?– спросил он у присутствующих, не опуская бинокль.

–Булгары,– пояснил глава, также рассматривая степняков в бинокль. И добавил:– Многовато их. Ни разу столько не было.

–Ну так! Победнее жили – поменьше и приходило,– отозвался сотник ополченцев.

–Первый раз зимой пришли,– отметил глава.

–Сообразили, что летом князь быстро подмогу может прислать. Вот и пришли зимой.

–Полагаю, не меньше пятнадцати сотен,– поделился мнением сотник.

–Пожалуй,– согласился Леон.– Посад жалко. Люди только отстроились.

–Жизнь важнее,– отозвался глава.– Будут живы – заработают денег. С деньгами теперь в городе хорошо. И строить нам еще много.

Леон, вспомнив, что кроме городских стен хотел и детинец перестроить, кивнул в знак согласия.