Якудза из другого мира. Том IV - Алексей Калинин Страница 19

Поэтому я сделал то самое взбадривающее упражнение, какое использую всегда, когда нужно перебороть сонливость. Я изо всех сил напряг все мышцы в теле, даже уши слегка хрустнули, а спустя пять секунд такого напряженного состояния с выдохом расслабил.

Вот если вам трудно вставать по утрам, то попробуйте — встряски хватит, чтобы дойти до умывальника, а там… А там уже куда кривая выведет. Либо обратно на постель, потому что все кругом пидары и никто не оценит такого подвига, либо вперед, на улицу — нести добро со злобной рожей.

— Ты выглядишь отвратительно, — сказал сэнсэй, когда я протащился в ванную комнату.

Он сидел возле столика с мандалой и неторопливо заполнял цветным песком рисунок. Вот и чего ему не спится? Вечер был насыщенным, нервов потрепалось немало, так чего же старым костям не лечь и не расслабиться? Так нет же, сидит, песочком балуется. Ещё и меня подстебывает…

— А тебе, лысый, я телефон не скажу, — пробормотал я старую рекламную запись, ставшую в моём мире мемом.

— Если ты желаешь меня таким образом обидеть, то напрасно. Я в состоянии отрастить новые волосы на голове… Или подсыпать тебе в еду небольшую дозу порошка, от которой твои белокурые локоны покинут глупую башку, — флегматично заметил сэнсэй.

И ведь подсыпет. С него взятки гладки. Загадочная японская душа. Вот в загадочности схожа с русской — такая же тьмутаракань непроглядная, широкая и разливанная.

— Всё понял, дурак и выгляжу отвратительно…

— Отлично. Теперь быстро приводи себя в порядок и готовься к тренировке. У нас мало времени, так что не заплетай косички…

Я даже на мгновение застыл. Потом посмотрел на сэнсэя и увидел на его лице довольную ухмылку.

— Сэнсэй, я всецело тебя уважаю, но…

— Но сейчас перестану нести хуйню и пойду умываться! Ты так хотел сказать, ученик? — улыбку сдуло с лица учителя также легко, как песок с мандалы залетевшим сквозняком. — А ну, быстро попиздовал в ванную!!!

— Так точно! — вырвалось у меня.

Вот до чего же в этот момент сэнсэй напомнил майора Славу Соколова. Тот тоже не любил напрасно тратить время. Я подорвался и едва ли не вышиб дверь ванной. Там по скоренькому умылся и выскочил уже посвежевший и готовый «упасть-отжаться».

Сэнсэй встретил меня с комплектом утяжелителей в руках. Жилет, утяжелители на руки и на ноги выглядели потрепанными, словно их часто использовали в прошлом.

— Это те самые утяжелители, с которыми я обучался ближнему бою. Надевай их, Тень.

— А они хотя бы чистые? Или пахнут потом?

— Ты хочешь поговорить об этом? — тоном заправского психолога спросил сэнсэй. — Хочешь напрасно потратить неделю отпущенной жизни на свободе?

Я покачал головой и залез в утяжелители. Жилет-утяжелитель, пояс для отягощений, нарукавники и утяжелители для ног. Чем-то они мне очень сильно напомнили Доспех Воли из «Оммёдо кудо», вот только вес…

Вес у них был около семидесяти килограммов! То есть на двадцать килограммов тяжелее Доспеха Воли!

Кряхтение невольно вырвалось из моих легких, когда я попытался сделать шаг. Меня тянуло к земле жестким магнитом. Вот прямо-таки хотелось лечь и не вставать. Не вставать до тех пор, пока не снимут все эти долбанные железяки.

Я в корне задушил эту слабость. Просто представил себе, как выдираю подлюку в виде кобры из груди да так душу её, что та через секунду обвисает раскрытым капюшоном.

Надо! А если надо, значит, надо!

— После пробежки возвращайся, — сказал сэнсэй. — На пробежку даю тебе двадцать минут. Время пошло.

Стиснув зубы и стараясь не хрустеть сухожилиями, я выбрался из дома. Пот сразу же выступил на коже лба, словно влага пошла приветствовать утро. Да по фиг. Пусть сейчас капает пот — зато потом будет легче.

Я выдохнул, пару раз присел, привыкая к новому весу, и потом неторопливой трусцой двинулся прочь от дома.

Бег с отягощениями не посоветую начинающему бегуну. Нет, ни в коем случае. Вот когда уже бегун промчится пару тысяч километров нормальным бегом, когда мышцы окрепнут и привыкнут к нагрузке, тогда и можно цеплять утяжеления. До той поры лучше не калечить организм.

Это только в фильмах могут сразу надеть по три-четыре утяжелителя и херачить в гору, улыбаясь голливудской улыбкой. На деле же это пот, боль в мышцах и страстное желание бросить всё на хер, лечь и умереть вот прямо тут, под камушком…

Однако, когда у человека появляется цель перестать скрываться, когда между бровями пролегает жесткая складка, когда губы сжимаются в полоску, а в такт тяжелым шагам звучат слова из песни Юрия Хоя: «Всё заебло, заебло, заебло!» — в такой момент приходит даже не второе, а пятое дыхание.

Я бежал, чувствуя, как руки и ноги наливаются свинцовой тяжестью, и думал — если дух комиссара начал убивать, то он вряд ли остановится. Ему хочется увидеть моё унижение, хочется увидеть мой крах. А я с таким трудом завоевывал уважение, что он явно не откажется растоптать его в пух и прах.

Что же, тогда стоило зайти с другой стороны. И он будет угрожать информацией о своей смерти. Мда, надо выбить из его рук этот козырь.

План понемногу начал сформировываться в моей голове. Мысли отвлекали от ноющих от напряжения мышц. Я бежал, огибая редких прохожих.

Так, стоп, а почему редких? В это время улицы уже наполовину наполнены трудягами, которые спешат на работу пораньше.

Нет, я не остановил свой бег, но взглянул на экран мобильника…

Ёж твою медь! На час раньше поднялся!

А ведь помнил, что ставил ровно на шесть. Впрочем, зная сэнсэя, ранней побудке не стоило удивляться. Похоже, что тренировка и в самом деле будет серьезная.

Двадцать минут подошли к концу, когда я с высунутым на плечо языком добежал до дома. На травке небольшого газона в позе лотоса восседал умиротворенный сэнсэй. По благодушному виду не скажешь, что он изверг и тиран. А ещё лыбился так, словно с утра чекушку выпил.

Желание лечь и помереть молодым усилилось и окрепло. Пришлось и его душить в себе. Не таковский Изаму Такаги, чтобы из-за боли в мышцах сдаваться! А уж Игорь Смельцов и подавно не такой…

— Вернулся? Вот и хорошо. Тогда пойдем на задний двор.

— Я бы и тут полежал… лишний часик… который ты не дал мне доспать! — с горем пополам отдышался и даже скорчил недовольную рожу.

— На том свете отоспишься! Сейчас нужно не о сне думать, а о бодрствовании. Идем же! — нетерпеливо притопнул ногой сэнсэй.

По пути я заглянул в палатку Киоси — не очнулся ли?

Нет, маленький тануки лежал всё на том же месте, где я его оставил. Только мухи появились, надо будет потом липкую ленту натянуть, чтобы крылатые твари не смели срать на друга.

За домом меня ждала вырытая больше, чем на полметра в глубину, яма. Такие ямы выкапывают для того, чтобы воткнуть туда столб, залить бетоном и забыть на время. Узкая, глубокая, неподалеку от сада камней.