Сотник из будущего. Эстляндия - Андрей Булычев Страница 19

– А-а… – отмахнулся Андрей. – За Каменный пояс тогда уйду. Там своё баронство обосную и к вам в гости с посольством ездить буду.

– Да тише ты, Андрюха, – одёрнул его вновь Путята. – Ну что за вожжа-то на тебя сегодня нашла?! Даже шутковать так не смей! И себя, и меня, и всех наших близких погубишь, и дело общее можно будет тогда сразу же сворачивать. Ты что, не понимаешь, что только Рюриковичи здесь, на Руси, могут высшую власть иметь? Пусть они ссорятся между собой, скидывают друг друга со стола, коленами и родами ссорятся друг с другом. Но как только кто-то, кроме них, попытается вылезти здесь вверх, так по седьмое колено ведь всех тогда близких вырежут. Помни это всегда и живи сам с этим. Не такой уж Ярослав и плохой князь, и много хуже есть на наших землях, так и ничего, живёт ведь люд как-то? – и он посмотрел пытливо в глаза Сотнику.

– Да ладно, понял я, – вздохнул Андрей. – Накатило на меня что-то, видать, устал я от всей этой сутолоки. Домой я уже хочу!

– Ну, маненько ведь осталось. Потерпи, Андрюха! Скоро в свои термы сходишь вон с Мартой. Спинку там потрёшь ей. Ну и бассейны покажешь эти с фонтанами, – и Путята, хохотнув, отскочил от Сотника, едва успев увернуться от оплеухи.

– Всё бы тебе зубоскалить, торгаш. – Шутейно нахмурился Андрей. – Ты куда зерно надумал определять, что с этим караваном пришло? Как-никак оно чисто на твои деньги было закуплено.

– Да у меня в загородном поместье пара больших амбаров уже заготовлена. Но всё туда точно не уместится. – Пожал плечами Путята.

– Ну, тогда пару-тройку отправь в Торопец к Давыду и одну-две – в град-крепость Холм, там посадник-воевода – боевитый и хозяйственный муж, у него никакое добро не пропадёт, – посоветовал другу Андрей. – А у Давыда Мстиславовича княжество небольшое, а тиун там тоже муж весьма серьёзный, хотя, конечно, и скряга он знатный. Ну да то, может, и лучше будет сейчас, чай, сумеет им правильно распорядиться да сохранить. А всё остальное, что к себе не сможешь засыпать, так я заберу с собой. Не внушает мне сейчас доверия этот Новгород, бурлит он, что-то нехорошее в его недрах зреет. Да ты и сам знаешь – нельзя все яйца в одной корзине хранить.

* * *

27 сентября на большом празднике Воздвижение Креста Господня отстояли службу в храме Иоанна на Опоках, и на следующий день, помолясь на кресты Святой Софии, большой караван Андреевцев отчалил от огромной новгородской пристани. У бревенчатого причала стояла небольшая толпа из родни воинов и близких, из тех, кто не захотел уходить из большого столичного города, несмотря на настойчивые уговоры. Всю свою родню Сотник, невзирая на протесты дочери, забрал с собой. В усадьбе оставался только лишь старый дядька Аким и муж Анны Артём. У обоих мужчин всем делом жизни была их служба, и каждый из них себя видел пока только лишь в столице.

– Коли совсем припекать начнёт, так завсегда в лес отойти смогу, – проскрипел дядька Аким. – А без личного пригляда усадьбу лиходеи махом спалят. Не волнуйтесь, ступайте себе с Богом, глядишь, и пронесёт беду мимо.

* * *

– Вот, Мартушка, именно на этом озере-море и играл на гуслях Садко морскому царю, который объявил, что утешен он игрой гусляра и хочет его за то наградить, – рассказывал жене Сотник, когда караван вошёл на просторы Ильменя. – Летом тут очень красиво, лишь бы только волнения не было, ну а сейчас так ведь везде неприветливо.

Марта потеплее укутывала сопящего во сне сына. Сырой ветерок на огромном озере пронизывал всех насквозь.

– Какие же у вас тут просторы, – ответила мужу герцогиня. – Теперь я понимаю, почему у русских людей такая широкая душа. – Вам попросту нельзя быть другими, ощущая ежесекундно себя в таком вот громадье.

– Хм, ну-у, что-то такое в этом действительно, пожалуй, есть. – Кивнул задумчиво Сотник. – Вы уж тут тоже аккуратнее, чтобы вас не просквозило. Больше вон в каютке сидите с малышом. Седмицы три, а то и все четыре нам ещё придётся вверх по течению идти. Умаемся все.

– Не волнуйся, милый. – Улыбнулась Марта. – Это гораздо лучше, чем сидеть взаперти. Ты ещё не забыл, что у тебя жена и сын из потомков викингов, бороздящих морские просторы? Так что считай, что мы сейчас в своей стихии в отличие от тебя, – и она лукаво улыбнулась Андрею.

– Но-но, – усмехнулся Сотник. – У моего ганзейского Любека одних только торговых судов за полсотни штук будет. А русские ушкуйники – так те вообще уже два раза сносили напрочь эти ваши разбойничьи столицы в Балтийских шхерах. Ещё и главные ворота притом из них к себе добычей забирали. Так сказать, на добрую и долгую память. Потому давайте уж не будем славой мериться, герцогиня! – и они, словно дети, весело рассмеялись.

– Андрюш, а ты заметил, как возле Эммочки два твоих дружинных воя увиваются? Фрол рыжий и еще какой-то там воин, вроде из пластунов, – спросила Марта, глядя, как возле её служанки и спасительницы, стоящей в отдалении, у противоположного борта ладьи, разыгрывается очередная сценка.

– Совсем утомили девицу мои пострелы, да? – спросил, нахмурившись, Сотник. – Разогнать их, что ли, по разным ладьям?

– Да нет, не надо, милый, пусть уж они сами там разберутся, не встревай. – Улыбнулась ему в ответ Марта.

Действительно, молодая и пригожая шведка приглянулась сразу двум орлам Андреевцам. Рыжий Фрол из судовой рати наперегонки с пластуном Лютнем сражались теперь за внимание и сердце юной девицы. Вот и сейчас на удивление галантный и вежественный Лютень поднёс Эмме меховую накидку. «Ибо холодно как-то нонче особо, прямо вот зябко на палубе под этой сыростью-то стоять». Девушка мило улыбнулась и приняла подарок от ухажера.

И тут как тут рядом сразу же оказался Фрол.

– Эммочка, пожалуйте рукавички, специально для вас самолично я их пошил. – Сержант-ладейщик протянул ей мягкие, мехом внутрь, непромокаемые рукавицы. Девушка надела их и посмотрела с благодарностью на обоих русских воинов.

– Спасибэ вам. Я благодарить, – покраснев, с сильным акцентом произнесла она. А два бойца, уже нахохлившись, словно драчливые петухи, прищурившись, смотрели друг на друга.

– Отойдём? – Покрутив шею, словно на разминке, кивнул в сторону носовой части судна Фрол.

– А пошли! – Кивнул ему в ответ Лютень и решительно шагнул мимо мачты.

– Ну, начинается! – проворчал Сотник, осерчав. Но ничего сделать он не успел. Совершенно незаметно для всех зрителей, да и самих участников всего этого действия, откуда-то сбоку выскочил вдруг командир ладейных Боян Феррапонтович. Раздалось два глухих шлепка затрещин, и обоих «петухов» отшвырнуло к разным бортам.

– Всю дорогу у меня трюмы драить будете! – рявкнул зло подпоручик.

– Тебе потом до весны все ладьи ещё в поместье смолить, Фролка, а по тебе, Лютень, Варун Фотич уже сам будет решать, как быть, но думаю, что мало тоже не покажется, уж я-то его норов хорошо знаю! В походе ссору затеять решили, стервецы?! От безделья измаялись?!

Виновники торжества, похоже, только сейчас осознали все те риски, что принесла им эта глупая ссора, и они, резко развернувшись, попытались было прошмыгнуть к корме, чтобы там затеряться среди народа.