Испорченные сказания. Том 2. Бремя раздора - Ксен Крас Страница 19

Уже давно он привык к непониманию.

Поступки наследника рода осуждали и обсуждали, ему давали множество советов, ему указывали, как следует поступить и чего делать нельзя ни в коем случае. Его спокойствие, отрешенность и, как считали многие, вечная сонливость – не лучшее, что требовалось правителю Династии. Нежелание нестись сломя голову и убивать всех лордов Династии Флейм, их советников и приближенных, да и всех, кто поддерживает противостоящий род, считали слабостью.

Хагсону же ставили в вину его чрезмерную агрессивность и неумение думать наперед. Брата то обвиняли в развязывании войны, то осуждали за то, что он был недостаточно жесток с леди Дарией.

Недовольные были всегда. Повсюду встречались люди, твердившие: девиз рода – «Умереть, но не склониться», и необходимо ему следовать. Другие же осуждали семью Глейгримов – лорды, предпочитающие смерть вместо примирения, отвратительны и способны погубить свой народ.

Однако в этот раз Раял понимал, что вызвал всеобщее негодование. И на то были причины.

Никто не понял, почему их лорд-правитель покинул свою армию, уехал от эпицентра сражений и решил вернуться в главный родовой замок, тот, что располагался далеко от границ с Флеймами. Особо рьяные защитники считали, что Раял отправился созывать знамена. Иные – что молодой правитель струсил и побежал прятаться, а третьи клялись, что видели, как лорд отправился в другую сторону и наверняка решил искать союзников на севере или в землях Дримленсов. В одном все стороны сходились – сын Джура лишился ума после предательства.

Раял не желал прятаться в Этернитифелле, он боялся смерти не более чем прославленный рыцарь, избравший войну и турниры смыслом жизни. В его роду смерть пряталась за каждым углом, обитала в каждом камне и ходила по пятам за всеми представителями Династии. Несмотря на развитие лекарского искусства, род Раяла все еще занимал первое место по количеству мертворожденных детей и тех, кто не доживал до совершеннолетия. Даже Старскаи не могли обогнать их.

Кроме того, наследник Джура понимал, что титул, тем более правление, – не только блага и богатства, но также ответственность и опасность, что в любой момент может отыскаться хитрый и ловкий убийца, что Раял может стать объектом заговора и умереть от яда в собственном замке. А каждое путешествие, не говоря уже и про войны, могло закончиться самым наихудшим образом.

Лорд Глейгрим не думал собирать армию, вернее, не планировал привлекать воевать еще больше живых людей. В некотором смысле поражение и правда лишило его разума, он и сам понимал, что ведет себя не так, как подобает. Он понимал, что ему не следует полагаться лишь на свой дар и нет никакой уверенности, что его способности смогут вновь пробудить хотя бы стольких же бойцов, сколько и у стен Кеирнхелла.

Правитель земель осознавал – он становится одержим своим даром. И не только потому, что это – единственный шанс на победу. Мертвецы могли не понадобиться.

Верд Флейм, с которым Глейгрим успел найти общий язык, скорее всего, сможет убедить отца. И даже если Дарон Флейм не пожелает сразу же отозвать войска, то стоит рассчитывать хотя бы на встречу и переговоры.

Кроме того, не следует забывать о скором присоединении вассалов, о помощи, что обещали оказать кузина Нотия и тетя леди Эббиана Холдбист. Если Дримленсы и северяне пришлют на помощь войска и оружие, лошадей и припасы, то и без мертвецов у Раяла будет шанс победить. И весьма хороший.

Лорд-правитель осознавал это. Он принимал во внимание все факторы, давал себе отчет в последствиях, переубеждал себя. Он не желал покидать армию, понимал, что именно он должен вести свой народ за собой и отсутствием подрывает собственный авторитет. Долгие часы размышлений помогли принять правильное решение, но уже к утру вместо этого Раял отпустил Верда Флейма, собрал небольшой отряд сопровождающих и отправился домой. Все аргументы, что он разжевывал сам себе, были тщетны.

Всю дорогу он страдал от чувства вины и был еще печальнее, чем обычно. И каждую ночь, когда отряд останавливался и все отправлялись на боковую, лорд посвящал время тренировкам. У трактов, у постоялых дворов и даже в лесу он находил себе мертвых друзей. И чем ближе был Этернитифелл, тем чаще Раял думал, что земля Ферстленда состоит больше из мертвых тел, чем из земли.

– Раял. – Леди-мать встретила его с теплотой. – Я счастлива, что ты жив. Но разве ты не должен быть со своими людьми? Ох, Раял, ты приехал сообщить, что мы проиграли и нам пора готовиться к осаде?!

– Нет.

– Ты сбежал из страха, мерзавец? – Лорд отрицательно покачал головой, но мать не унималась: – Нет-нет, не бойся, даже если это так, мы найдем способ спастись. Ты не хуже меня знаешь все выходы из нашего дома, сынок!

– Мои люди справятся без меня. Командующие и советники опытны и мудры, Олира никому не даст спуску, а лорд Эттен не позволит ей действовать необдуманно.

– Я не понимаю, что привело тебя домой в разгар войны, если не… О Боги, Раял! Хагсон… Что с Хагсом? Мне донесли, что Кеирнхелл захвачен Флеймами и Хагс был там. Его взяли в плен, а теперь, раз ты здесь…

Матушке сделалось дурно, и правитель Династии придержал ее. Он помог добраться до скамьи и усадил на нее женщину. Леди не переставала причитать и всхлипывать, и вставить хоть слово было невозможно.