Свет невозможных звезд - Гарет Л. Пауэлл Страница 19

Но это не значило, что Гант с Пауком не устроят мне веселую жизнь.

Как это несправедливо!

Я провела пальцами по короткому ежику на голове. Мягкий и колючий одновременно. Волосы на другой стороне я пригладила гелем и чуть не расхохоталась от несхожести двух половинок. В качестве завершающего штриха я отпечатала золотую пиратскую серьгу и вдела ее в ухо с бритого бока. Глядя на свое отражение, я выпрямилась, вдруг успокоившись. Я, со своими разными глазами, всегда была изгоем, а уродуя себя, выплеснула часть тревоги. После четырех лет погони за отметками и предэкзаменационной зубрежки я ощутила странную свободу делать с собой все, что вздумается.

За последние несколько недель члены команды дали мне прочувствовать мою молодость, наивность и неопытность – для них я была новенькая девчонка, один глаз карий, другой – голубой. Может, посмотрев, что я сотворила с волосами, начнут относиться ко мне чуточку иначе.

Или решат, что я совсем свихнулась.

Может, и свихнулась. Здесь, на прибрежных отмелях Интрузии, случались и не такие гнусные чудеса.

Вроде как четыре года назад, когда Мики бросил меня в порту.

Я собрала команду в главной гостиной.

Когда-то желобчатые металлические стены были выкрашены белым, но с годами краска пожелтела до грязноватого оттенка сепии, а поколения космолетчиков исцарапали ее своими инициалами и жалобами. Трещины потолочных плиток подтекли конденсатом, влага собиралась лужицами на металлической палубе.

Ломакс, стоя в проеме люка, кусала ногти. Гант примостился на табуретке, обхватив края сиденья перепончатыми пальцами ног. Рядом с ним стоял механик-драфф Броф и его помощник из людей – Паук. Последний носил вытертую шерстяную шапчонку и имел привычку вечно жевать зубочистку.

Гант заговорил первым. Этот земноводный гоблин был родом с жалкой болотистой планетки на внешнем краю спирального рукава. Остроконечные уши, лягушачий рот и запах, как из стоячего пруда.

– Так что, – спросил он, – Ник и вправду смылся и оставил тебя командовать?

Все смотрели на меня. Я потянулась рукой к ближайшей переборке. Пусть «Тетя Жиголо» и старушка, но она еще крепка и надежна.

– Именно так.

– Ты же ребенок.

– Мне двадцать лет!

– А опыт?

На помятом настенном экране возникла аватара «Тети». Она предстала нам в виде женщины в костюме грустного клоуна.

– Я только что получила подтверждение от капитана Мориарти, – сказала она. – Исполняющая обязанности капитана Корделия Па на данный момент действительно старшая на борту этого судна.

Гант ругнулся себе под нос. Паук со смешком покрутил головой.

– Послушайте, – сказала я, – он же не навсегда ушел. Просто устроил себе каникулы. До нашего следующего круга.

– Точно? – подавшись вперед с табуретки, спросил Гант.

Стоявший рядом Паук фыркнул:

– Не занудствуй, лягушка чокнутая. Мужчине иногда нужно расслабиться.

Гант ответил ему непристойным жестом и зыркнул на меня:

– Так что?

Я глубоко вдохнула, но произнести речь не успела. Воздух вокруг нас переменился. Моргнул свет, запнулись двигатели.

– Какого черта?

От колебаний гравитации у меня засосало в животе. Воздух пропах корицей и горелым пластиком. Где-то звонил церковный колокол, орал ребенок, выла собака. Я ощутила вкус каждого цвета. У меня подскочила температура, а мир отодвинулся, словно я смотрела не в тот конец подзорной трубы. На страшный, неизмеримый временем миг все обратилось в прозрачный лед: Гант, мои руки, стены вокруг. Я видела звезды сквозь кожу и кости собственных ладоней.

Мир щелчком стал на место, каким и был всегда, только в коридоре негодующе орала сигнализация.

– Что? – выдохнула я, губы не слушались. – Что это?

Я свалилась на палубу. Язык трепыхался, как выброшенный на берег дельфин.

Гант обратил на меня оба набора глаз:

– Сотрясение реальности.

В его устах это прозвучало как самое обыкновенное дело.

– Сильное, – уточнил он и по терминалу на запястье проверил работу корабельных систем. – Нас только краем зацепило, но освещению грузового отсека капец и гравиустановке челнока тоже. Боюсь, с прыжковым двигателем теперь непорядок.

– Оно кончилось? – спросила я.

– Будем надеяться.

Я всмотрелась в интерфейс. Уже поступали сообщения от внешних станций. Гант не ошибся: сотрясение было необычно сильным и захватило большой объем, расходясь от Интрузии, как цунами по низким островкам. Руки у меня дрожали, но я поднялась с пола.

– Извините, я сейчас вернусь.

Гант ухмыльнулся. Аварийные лампочки просвечивали мех на кончиках его ушей.

– Что, салага, проблеваться надо?