Хроники Вторжения - Ярослав Веров Страница 19

– Известно какое, – произнес первый, бросая в свой черед кости.

До Сени дошло, и он вынул корочку члена Союза.

– Пожалуйста.

Седоволосый принял, бегло глянул:

– Угу. В первый раз. Держи, Матвей, – и перебросил первому.

Тот тоже глянул, положил на стол и спросил:

– Ну что, будешь звонить? Седоволосый вынул тоненький мобильник, куда-то позвонил:

– Это я, Модест. Насчет допуска Татарчуку. Жду.

Он отложил трубку, взял кости и сделал ход.

– Как пользоваться Машиной, конечно, не знаете? – спросил Матвей.

– Так, слышал, – Сеня уселся в кресло.

– Почитайте. – Матвей протянул Сене какие-то листочки.

Надо сказать, что как появилась Машина, так и стали ходить среди писателей слухи о ее небезопасности. А все потому, что в оставленной Михаилом Афанасьевичем инструкции имелся странный пункт о том, что из Машины можно и не вернуться. Вообще, народ полагал, что имеет дело с виртуальным тренажером, генератором виртуальной реальности. С другой стороны, Эдик, в программировании дока, утверждал, что без определенной стимуляции психики здесь не обходится, иначе вся эта виртуалка тебя не проймет. Впрочем, Эдик тоже судил по рассказам других, сам он в стимуляции творческих способностей ну никак не нуждался, идеи сыпались, как горох. Да и членом Союза он не был.

Но вроде бы до сих пор никто никуда не исчезал. Хотя имелась легенда о том, что некий безвестный молодой автор, вовсе не член Союза, по чьей-то высокой протекции проник на Машину. И вроде бы в ней исчез. Проверить – не проверишь, в списках молодой автор не фигурировал. Одним словом, хоть и страшно, а куда денешься – шли писатели на Машину.

Инструкцию Сеня просмотрел небрежно; позже, в разгар событий, он не раз с большим сожалением вспоминал об этой дурацкой небрежности и непредусмотрительности. Да кто ж его знал?..

Мобильник промурлыкал какую-то мелодию. Седовласый Модест поднес его к уху:

– Слушаю. Понятно.

Спрятал телефон и уставился в потолок безразличным взглядом.

– Раздевайтесь до трусов. Сюда документы и содержимое карманов, – Матвей протянул пластмассовый короб, – а одежду на вешалку.

– До трусов? – уточнил Сеня.

– До трусов. Раздеться можете там, – Матвей указал на ширму в углу.

Когда Сеня разоблачился, Матвей подозвал его к столу. Показал на толстый лабораторный журнал:

– Распишитесь вот здесь.

Сеня, не глядя, поставил закорючку. Матвей поднялся и пригласил:

– Пойдемте.

В соседней комнате, собственно, и была Машина. Матвей открыл тяжелую дверь, после чего застегнул на обширной Сениной талии пояс с коробочкой.

– Ни при каких условиях не снимать, даже если вас к этому будут вынуждать. Эта кнопка старта и перехода между явлениями. Эта – возврат сюда. Мигание лампочки сигнализирует о нормальной работе прибора. Непрерывный свет означает перегрузку. В этом случае рекомендуется сменить явление или вернуться. Отсутствия свечения быть не должно. Но если это произойдет, вашу проблему решат на месте.

– Мудреная у вас наука получается, – попытался пошутить Сеня.

– Вы лучше запоминайте. А теперь – прошу в капсулу. Не покидайте кресла, пока не загорится табло над гермодверью.

– Страшновато что-то. – Сеня почесал плечо. – Ну да ладно, взялся за гуж...

Когда за ним закрылась дверь, он задумчиво осмотрел внутренность капсулы – пустота. «Ну что ж». Сел в кресло и уставился на коробочку. Вздохнул, перекрестился и нажал кнопочку «Старт».

Итак, Сеня стартанул. Поспешно закрыл глаза, втянул голову в плечи и стал ждать. Ничего такого космического не происходило: не взревело, не бабахнуло, не загудело и не запищало какими-нибудь электронными звуками. Сеня, наконец, решил – что-то не сработало, и открыл глаза.

Сердце грюкнуло во всю ивановскую, так что моментально пот прошиб: он, Сеня, стоял посреди мостовой, выложенной розовой плиткой, и, задрав голову, изучал жидкокристаллическую, радужно мигающую вывеску: «Только у нас! Только мы гарантируем Вам качественный евросекс в первую брачную ночь!»

Вывеска красовалась на большом белом доме с розовыми колоннами и крышей, отблескивающей голубым металлом. Над вывеской виноградно-лавровым узором тянулась лепнина: «Тринадцатый Городской Дворец Бракосочетаний».

«Виртуалка! – Сеня сомлел, коленки затряслись. – Как есть, виртуалка! Нет, не может быть».

Он ощупал костюм – вроде настоящий, из качественной шерсти цвета яростно-желтый металлик. Тревожно сунул руку под рубашку – толстую, как пергамент, но мягкую, с тиснением – прибор-коробочка был на месте. Это обстоятельство несколько нормализовало пульс, и Сеня полез в карман, достал платок, как будто мог знать, что там, в карманах, лежит. Принялся убирать пот со лба.

Кто-то настойчиво потянул Сеню за локоть:

– Пошли, дружище, пошли.

– Куда? – растерянно обернулся Сеня.

– Жениться! – жизнерадостно улыбался симпатяга в зеленых штанах все того же металлического оттенка и ослепительно-белой рубашке, на которой от рюшей, казалось, не было живого места.

– Жениться? – тупо повторил Сеня. – Кто? Мы?

– Не-ет! – все так же жизнерадостно отвечал симпатяга. – Мы же не гомики! Ты, Кролик, ты. А уж как там твою невесту звать, это ты, жених, должен знать. Я так ее и вижу, – симпатяга облизнулся, – шатенка, ты же сейчас шатенок любишь, выше тебя на полголовы, и с вот таким вот...

У Сени в голове как волна прошла, до головокружения. Он «увидел» эту шатенку – и безумное желание поскорее овладеть своей тринадцатой по счету невестой сорвало его с места и понесло вверх по ступенькам прямо в гостеприимно распахнувшиеся врата – солидные чугунные решетки.

– Ну, Кролик, ты поскакал. Я так, помню, за своей второй скакал.

– Ты, Капуста, лучше помолчи, – бросил Сеня, вплывая в прохладу вестибюля.

Вестибюль был огромен – в полупрозрачных плитах пола отражались фаллические колонны. Сквозь плиты просматривались плавающие золотые рыбки. Их тени скользили по обширным эротическим мозаикам.

Сеня взбежал по золотой маршевой лестнице. Остановился перед большой белой дверью.

– Давай! – громким шепотом подсказал он Капусте.

Тот посмотрелся в карманное зеркальце, пригладил мелко завитые, густо усеянные блестками волосы и, четко выговаривая слова, произнес:

– Жених Кролик готов сочетаться законным браком!

Из-за дверей грянуло «Мендельсоном», Сеня крякнул и привычно, без разбега проломил своим мощным телом рассыпчатую бутафорскую дверь. «Мендельсон» вмиг оборвался; в наступившей чуткой тишине приятный женский голос объявил: