Планета под следствием - Элизабет Скарборо Страница 19

Диего дрожал от холода; он лежал, обхватив себя руками, при этом умудряясь выглядеть обиженным.

Светловолосый мальчик Крисак лежал на кровати рядом с ними; он бросил Диего стеганое одеяло.

— Держите, — прошептал мальчик.

— Разве тебе оно не нужно?

— Я могу надеть парку. Как раз хотел сказать вам: здорово вы отшили этого трепача.

— Ты хочешь сказать, что он — не душа и сердце планеты? Похоже на то, что все остальные здесь думают именно так, — прошептала Банни.

В ответ Крисак тихо издал непристойный звук. Снаружи раздался возмущенный лай.

— Дина! — Диего сел.

Ива и Миук подняли головы, потом перевернулись на другой бок и сделали вид, что спят. Дети закрылись одеялами с головой. Вскоре лай на улице прекратился, сменившись поскуливанием и царапаньем в дверь.

— Она не может войти, — сказал Крисак. — Его Величество объявил, что животные не могут жить в доме с людьми.

Диего уже был у двери; он открыл ее и склонился над взволнованной собакой. Банни тоже встала; позади нее мягко поднялся Крисак. Поскольку собака не могла войти внутрь, Банни и Крисак последовали за Диего на улицу. Диего уже гладил Дину и говорил с ней.

— Она пытается мне что-то сказать, я знаю, — сказал Диего. — Но она так возбуждена, что у нее в голове все путается.

— Дарби и Циско! — вскрикнула Банни, вспомнив о кудряшах.

— Что?

— Где они?

— Я.., о черт!

Крисак скорчил гримасу:

— По крайней мере, он оставил собаку.

— Кто?

— Вы же знаете.., он, — кивком Кирсак указал туда, где заканчивались дома. — Он думает, что все имеющее какую-то ценность должно принадлежать ему. К тому же я заметил, как он смотрел на твою женщину, — на этот раз он кивнул в сторону Банни. — Я думаю, он собирается задержать вас здесь. А ваши лошади останутся у него.

— Ничего у него не останется! — резко бросила Банни. — Включая и власть над этой деревней. Я не знаю, как он сумел это сделать, но знаю одно: если здесь он действительно единственный, кто может говорить с планетой, значит, что-то серьезно не в порядке.

— Мы пообещали, что сначала отправимся на встречу с Шоном и майором, если заподозрим опасность, — осторожно заметил Диего.

— Все равно теперь без лошадей нам будет нелегко в дороге, не так ли? Слишком долго будем туда добираться. А здесь мы станем подсадными утками для этого.., этого.., знахаря! — Она употребила то слово, которым люди Компании иногда называли Клодах.

— Ваши лошади пропали, — жестко и практично заметил Крисак. — Никто не может получить назад то, что взял себе Саток.

— Не говори глупостей. — Банни заговорила тем же тоном, что и тетушка Мойра, когда та увещевала упрямых детей и щенят. — Саток только человек, хотя и очень жадный.

— Все говорят, что он — голос Сурса.

— Значит, эти “все” просто-напросто оглохли! — заявила Банни. — Никто, ни одно существо не может быть голосом Сурса! В Килкуле с планетой говорит каждый, кто этого хочет. Сурс вполне может сделать так, чтобы любой, кто пожелает прислушаться, понял ее.

— Но почему же тогда она говорит с нами только через него? Я ненавижу его, но единственный способ услышать планету — это он; в Проходе Мак-Ги происходит что-то доброе только тогда, когда он призывает нас в пещеру — там, наверху.

— Это там, где мы в первый раз встретили твою мать и тебя? — спросила Банни.

— Именно там.

— Что ж, тогда давай пойдем туда. У меня с планетой хорошие отношения. Я совершенно уверена, что она не откажется говорить со мной. Кроме того, может, он именно там спрятал наших лошадей...

— Нет, лошади там, наверху, — Крисак ткнул пальцем в сторону гор, — в том доме. Там, над пещерой, в луговине.

Дина тихонько заскулила; Диего погладил ее.

— Знаешь, Банни, я думаю, что, если лошади не слишком крепко привязаны, они пойдут за Диной.

— Он заберет и вашу собаку — или убьет ее.

— Посмотрим, — ответила Банни, вздернув подбородок и сжав кулачки и зашагала вверх по тропе ко входу в пещеру. В эту ночь дул сильный ветер — завывал над крышами домов, в кронах деревьев, бился в двери и окна, поднимал вихри посредине улицы. Банни пришло в голову, что планета уже говорит с ними, громко и ясно, и нужно просто слушать ее. Планета была недовольна. Очень недовольна.

— Постой, Баника, — поспешно прошептал Крисак и, поравнявшись с девушкой, схватил ее за руку. Диего уже шел с другой стороны от нее.

— Мы больше не можем ждать. Этот тип уже украл наших лошадей. Кто знает, что он сделает дальше?

— Вот об этом я и пытаюсь вам сказать! Тем более она, — Крисак кивнул на Банни, — не должна идти туда.

— Почему?

— Вы не видели мою старшую сестру Луку — В его голосе было столько гнева и боли, что Банни и Диего невольно остановились. Они стояли возле последнего дома, шагах в двухстах от пещеры. — Саток отослал ее в поселок Мертвый Конь, но перед этим взял ее.

— Что значит — “взял ее”? — спросила Банни. — Ты хочешь сказать, он изнасиловал ее?!

— Нет. По крайней мере, не сразу. Сначала он вел себя как важная птица, и она была в восторге от того, что он ее избрал. Можно подумать, в этом было что-то странное! Я, конечно, говорю как ее брат, но все-таки она была самой красивой девушкой в поселении, умная, прекрасная работница... Когда она была моложе, думали, Лука станет целительницей, как Клодах. Она всегда пела, всегда так дружелюбно говорила со всем живым... Но когда Лука стала взрослой, она как-то странно изменилась. Может быть, люди считали ее слишком красивой, слишком хорошей партией... А местные парни — ну, их было не так уж и много, и все они были не так уж хороши... Когда появился Саток, он оказывал ей такое внимание и все упирал на то, что это не только из-за ее красоты, он много говорил о ее шаманской силе, о том, как она близка с Сурсом... Если бы я так не ненавидел его, то признал бы, что он довольно привлекателен. Он кажется.., больше, чем остальные люди в нашем поселении. Она была в таком восторге, думала, что нашла кого-то себе под стать. Мои родители думали, что он на ней женится, но он просто поселил ее в своем доме...

Теперь они шли медленнее и осторожнее; ветер бил им в лицо, развевал их волосы. Баника и Диего прислушивались к тому, что рассказывал Крисак.

Когда все трое добрались до входа в пещеру и Крисак раздвинул кусты, закрывавшие вход, ветер стих словно по мановению руки. Низко пригнувшись, молодые люди вошли внутрь.