Теоретик - Владимир Корн Страница 18

– Ты сразу список составь, – хохотнул Гриша. – И, если Грек его завизирует, по нему и получишь. Если серьезно, нож я тебе дам. Завалялся у меня один, прежде он Пашкин был.

– Это тот, чей шкафчик я занял?

– Именно.

– А может, у тебя и коллиматор завалялся?

Читал я статейку, в которой говорилось, что, согласно расчетам, уменьшение времени прицеливания в два раза приводит к повышению скорострельности почти наполовину. Подобные девайсы и созданы именно для того, чтобы уменьшить время прицеливания.

– Теоретик, не наглей! Такие вещи здесь вообще редкость. Мне что, свой тебе отдать?

– Ну нету так нету. Да, кстати, куска байки на портянки не найдется? И еще бы кожи толстой, стельки вырезать. А также парафин. Воск, кстати, тоже подойдет.

Картинно взметнув руки к небесам, Гриша взвыл. И чего так нервничать? Как будто я требую, а не прошу. Нет у меня пока ничего, не обзавелся еще. Пройдет какое-то время, глядишь, и сам начну раздавать.

– Спасибо, Сан Саныч! – от души поблагодарил я Деда Пихто, обеими руками сгребая со стола и прижимая к груди все то, чем он меня оделил.

Особенную радость мне доставила поясная разгрузка. Как и полученная от Титова, тоже далеко не новая, но куда более удобная в обращении. Особенно в том случае, если придется много ползать или долго лежать в засаде.

– Наворачивать портянки умеешь?

– Умею, – кивнул я, не пускаясь в объяснения, в какой именно семье вырос.

Это в профессорской с младых ногтей учат отличать Моне от Мане. Или импринтинг от импрегнации. В нашей семье все было иначе. Ноги, в дальнем походе главное ноги. Не сбить их, не насадить мозолей, не стереть до крови и так далее. И состояние ног полностью зависит от состояния обуви.

Так что импрегнацией в самое ближайшее время мне и предстояло заняться. Пропитать кожу и особенно швы берцев воском. Ну и про шнурки не забыть. И обязательно заменить стельки. К дьяволу носки, когда у меня теперь достаточно байки на портянки. Да, еще обклеить строительную каску тканью.

– Игорь, Сноуден просил передать. – Дед Пихто протянул мне нож в деревянных ножнах. – Только сразу проверь, под руку, нет?

– Проверю, Сан Саныч. И что я вам за все это буду должен?

– Будешь. – И когда я напрягся – мало ли что он запросит? – сказал: – По возможности, если таковая представится, железу птера принеси. Суставы иной раз к непогоде ноют так, что выть хочется! Они не протухают, так что не обязательно свежую. И весят немного. Разве что воняют неприятно, но ты уж заверни во что-нибудь.

– Сделаю! – твердо пообещал я.

Даже если не попадется, по возвращении пойду и куплю, сколько бы она ни стоила.

Нож оказался эвенкийским. Не слишком-то они и различаются, ножи северных народов. Массивная деревянная рукоять, чтобы удобно было держаться за нее даже в толстой меховой варежке. Хотя, учитывая местный климат, мне эта опция вряд ли понадобится. Никакого намека на гарду, односторонняя заточка и ярко выраженный дол на противоположной стороне клинка. И все же этот нож был именно эвенкийский, поскольку острие клинка располагалось строго на осевой линии.

Заточка оказалась левосторонней, под левшу. То есть как раз под меня. Именно на это и просил обратить внимание Дед Пихто. Сталь была довольно мягкой, но именно такой она и должна быть. Ведь в этом случае можно поправить режущую кромку на любом подвернувшемся камне. Настоящий нож для выживания, которым с одинаковым успехом можно снять со зверя шкуру, затем полностью разделать тушу без всякого топора или тяпки, поскольку его конструкция позволяет расчленять ее по суставам, настрогать стружки для костра, почистить рыбу, а при нужде и вонзить его, не дай бог, кому-нибудь между ребер. На деревянных ножнах снизу имелось отверстие, куда должна стекать влага, не задерживаясь в них самих. Я точно знал, что при изготовлении ножен с одной стороны по всей их длине делается пропил. Но, сколько ни всматривался, так и не смог его увидеть, настолько плотно сошлись края. В довершение ко всему своеобразная подвеска, благодаря которой рукоять всегда будет смотреть вверх, хоть какие кульбиты выкидывай. В общем, стоящая вещь!

Когда в комнату вошел Гудрон, человек, к которому я начал испытывать стойкую антипатию, мне пришлось сделать вид, что в упор его не замечаю. Он постоял немного, наблюдая за моим занятием, и сказал:

– В общем, так, Теоретик. Не очень-то мне и хотелось, вернее, не хотелось совсем, но Грек поручил мне взять над тобой шефство. Я теперь твой куратор, так сказать.

В связи с недавними событиями новость не слишком меня обрадовала. Лучше бы им стал тот же Гриша. С другой стороны, если пойти к самому Греку и попросить его заменить Гудрона Гришей, получится по-детски. К тому же, судя по всему, опыта у Гудрона куда больше, чего ни коснись.

Если я хочу выжить в этом мире, стоит пошире раскрыть глаза, больше слушать и почаще задавать вопросы. Вот с последним и могут возникнуть проблемы. Все-таки вопросами можно достать любого. А тут представляется возможность задавать их сколько захочешь. И Гудрон должен ответить на все. Иначе зачем он нужен? И я задал тот самый, ответ на который хотел получить прежде всего:

– Скажи, Борис… – Назвать его по кличке у меня не повернулся язык. К этому предстояло еще привыкнуть. – Как тебе вообще пришло в голову…

– Спросить насчет Элки? – не дал договорить мне он. – Так там все просто. Целую ночь по всему Фартовому кипеж стоял: Шахова Элка пропала. И тебя тоже нет. Видели все, как ты на нее в кафешантане пялился! Да так, что едва слюни не пускал. Вот я и решил над тобой подшутить. Кто же мог знать, что вы и на самом деле того… Но тут ты уж сам виноват: незачем было себя выдавать.

– А дальше?

– Пойми, Теоретик, ну не мог я упустить такую возможность! Человек ты новый, дело нам предстоит серьезное, и всем нам хотелось узнать, чего ждать от тебя. Ну я и постарался нагнать на тебя жути. Хотя какая там жуть! Все так и было бы, если бы вас действительно кто-нибудь увидел в одной кровати. За тем исключением, что Шаху мы тебя в любом случае не отдали бы, будь уверен!

Вряд ли Элеоноре от этого стало бы легче, если бы Шах все узнал.

– А…

– А то, что ты живой, так мы тебя еще на подходе сюда увидели, – снова не дал договорить мне Гудрон. – В общем, урок тебе на будущее: никогда и ни в чем не сознавайся. Никогда и ни в чем. Хотя, если разобраться, ты молодец! Не из-за Элки, конечно, из-за своего поведения. Так сказать, проверку выдержал с честью.

– А другие были в курсе того, что ты задумал?

– Нет, это чисто моя импровизация. После того как ты сам себя выдал. Мы и собрались-то, чтобы попытаться тебя найти. Живого или мертвого. А тут ты и сам пожаловал. На этом все. Готов к делу приступить?

– Готов, – кивнул я. Жестоко, конечно, он со мной. Но, если разобраться, Гудрон прав: сам я во всем случившемся и виноват.