Гвардия в огне не горит! - Юрий Корчевский Страница 18

– Я сейчас в дверь постучу. Как фриц откроет, бей! Только не наповал.

– Понял.

Ефрейтор на крыльцо взошёл, встал за притолокой. Словарный запас на немецком у Ильи скуден, а выбирать не из чего. Постучал в дверь деликатно. Послышались шаги, немец что-то спросил.

– Хер оберст, битте! (Господин полковник, пожалуйста!)

Полковник что-то спросил. Илья, не зная сути вопроса, ответил бодро:

– Я, я!

Щёлкнул засов, дверь приотворилась. Кузовлев тут же ударил в дверь ногой, полковника сбило с ног, он упал, на него коршуном свалился ефрейтор, послышались звуки ударов.

– Эй, Кузов, ты его не пришиб?

– Дышит!

Офицеру тут же связали руки, заткнули рот тряпкой.

– Наденьте на него китель, а то исподним в темноте светиться будет, – приказал Илья.

А сам к столу. На нём бумаги со штампом «Секретно». Сгрёб всё, уложил в портфель, который стоял у стола. Пленного уже разведчики выволокли из избы, надев китель. Илья сбежал по ступенькам. Теперь надо делать ноги. В голове мелькнула мысль – часть обратного пути проделать на машине. Илья обыскал убитого часового, в одном из карманов обнаружил связку ключей, в том числе автомобильный.

– Парни, садитесь в машину. «Сидор» в багажник. Пленного – на заднее сиденье. Между собой.

Удивились разведчики, но смолчали – раз старшина говорит, значит, знает. Кузовлев на пассажирское сиденье уселся, Илья на водительское, двигатель завёл, прогрел немного, развернулся на сельской улице. На заднем сиденье троим тесновато, всё же «Опель Капитан» не «Мерседес», но ехать недолго, потерпят. Илья ехал небыстро – так меньше внимания привлекает машина. Выбравшись из села, нажал на газ. Трясло сильно, всё же не приспособлены немецкие машины под русские сельские дороги. Десяток километров проскочили быстро. Илья с дороги свернул, загнал машину подальше под деревья, чтобы при дневном свете с дороги её видно не было. На машине чем хорошо, ни одна собака след не возьмёт. Пожалел, что ошибку впопыхах допустил. Надо было убитого часового в багажник засунуть. Придут полковника искать, а его и часового, он же водитель, – нет. Мало ли, по делам уехали. А тело часового с ножевым ранением сразу укажет – без русской разведки не обошлось, и выбираться они будут только в одном направлении. Илья посмотрел на часы. До восхода солнца ещё два с половиной часа, шанс перейти к своим есть. Если полковника утром хватятся, на подходах к передовой немцы поставят патрули, задействуют ГФП, перейти будет сложнее.

– Забираем «сидоры» и уходим. Битков, Яковлев, отвечаете за немца.

Все бумаги из портфеля Илья в свой «сидор» перегрузил. Портфель бросать жалко, он из добротной кожи, но нести его надо за ручку, ползти потом неудобно. А «сидор» движения не сковывает, и руки свободны. Кузовлев вздохнул тяжело.

– Ты чего?

– Из такой бы кожи, что на портфеле, сапоги справить. Шик, блеск, красота, все девки твои!

– Кончится война – сошьёшь.

– Если доживу, – буркнул ефрейтор.

Это да, на войне загадывать вперёд даже на несколько минут нельзя. Ударит рядом шальная мина – и всё, конец всем планам, потому жили одним днём.

– Кузовлев, ты впереди, дозорным.

Ефрейтор впереди пошёл. У Ильи документы, у Биткова и Яковлева немец. Если нарвутся на немцев, да со стрельбой, что крайне нежелательно, Кузовлев будет не самой тяжёлой потерей. Сам ефрейтор, как и другие разведчики, это понимал. От прежнего пути, каким в тыл шли, отклонились влево. Уж очень тылы были насыщены войсками. Вдруг повезёт и на другом маршруте их будет меньше? Наткнулись на батарею тяжёлых миномётов, стало быть, до передовой километр-полтора. Осторожничали – не каждый раз в поиске удавалось брать в плен оберста, да ещё с секретными бумагами. Уже и свои рядом, какой-то километр, а поди доберись. Выручало, что ночь безлунная, небо облаками затянуто, воздух влажный. Видимо, недалеко дожди идут. Для разведчика дождь, да и вообще плохая погода, – это то, что нужно. И чем хуже погода, тем лучше. У противника часовые стараются сухое место найти, где не так льёт, слышимость хуже из-за шума дождя, и следов не остаётся, их почти сразу смывает. А то, что сам до последней нитки вымок, так это не беда, не сахарный, не растает. Что занятно, во время войны условия были тяжёлыми. Пехоте иной раз днями и неделями приходилось по колено в холодной воде стоять, особенно по весне, в распутицу. Сапёрам при наведении переправ по грудь в воде без всяких прорезиненных костюмов, разведчикам и снайперам в снегу лежать часами приходилось, а болели редко. Были чирьи на коже, изредка обморожения, а про грипп или бронхит на войне не слышали.

Кузовлев знак сделал – лечь. Мгновенно исполнили, потом поползли. Оказалось, вторая линия траншей рядом. Кузовлев в немецкую траншею спрыгнул, немца на руках перенесли. Но всё это семечки, во второй траншее людей всегда меньше, как и часовых. Самое сложное впереди. Отчётливо видны осветительные ракеты над передним краем, слышны пулемётные очереди. Торопиться нельзя, но время поджимает. Ещё сорок минут, и начнёт светать.

Наверное, удача сегодня была на их стороне. Внезапно поднялся ветер, поднял в воздух мусор, зашумел. А через несколько минут хлынул ливень. Вода буквально стеной стояла, в нескольких шагах ничего не видно. Сразу вымокли все, по команде Ильи поползли вперёд. Кузовлев едва в траншею не свалился, замер. В десяти метрах от них из ДОТа раздалась очередь, полетели трассирующие пули. А ракетчики попрятались – в такую погоду пускать ракеты бессмысленно, ветром сразу вниз прибивает, да и видимости никакой. Перебрались за траншею и бруствер, тут уж Илья первым, за ним Битков и Яковлев с немцем, а замыкающим Кузовлев. Наткнулись на заграждение из колючей проволоки. Илья автоматом проволоку приподнял, пока другие проползли под ней. Полсотни метров ползли, Илья уже и встать хотел, как руками мину нащупал. Дождь почву вокруг неё размыл, так что и корпус железный прощупывается. Шагать не получилось, ползли по грязи, вывозились ужасно, цвета обмундирования не видно. Но всё же с каждой минутой отдалялись от немецких позиций. Скользко, быстро лужи образовались. Землица в этих краях для урожаев хорошая, чернозёмы. Но при дожде грязь липкая, не то что супесчаники, вода сквозь них проходит. Минное поле широкое, похоже, немцы обосновались надолго. Когда они предполагали наступать, минные поля шли узкой полосой или вообще не ставились. Своего рода косвенный признак близких планов немцев. Ливень через четверть часа перешёл в дождь, на востоке начало сереть. Ещё сотня метров, и минное поле кончилось. Встали, оскальзываясь, пошли в полный рост. Ни наших, ни немецких позиций не видно и не слышно никаких звуков, кроме дождя. Окоп с часовым появился неожиданно для разведчиков и часового, буквально наткнулись на него. Часовой закричал:

– Стой!

– Чего кричишь? – ответил Илья. – До твоего окопа три метра, были бы мы немцы, порезали или скрутили бы.

У часового в окопе воды выше колена и сам промок насквозь. Часовой – парень молодой, растерялся. По Уставу караульной службы он не должен никого близко подпускать и при появлении посторонних в зоне охраны поста предупредить их окриком, спросить пароль и вызвать разводящего. А как требовать пароль, когда незнакомцы на расстоянии вытянутой руки?