Первая колония - Владимир Мясоедов Страница 18

– Это можно было сказать и так, – пожал плечами Глыбин, обнаружившийся в этом же помещении. Отдельный пункт связи даже капитану выделять было жирновато в связи с ограничением на массу корабля, а тащиться до военных с больной головой он, видимо, не захотел. – Мне мало чего понятно в эволюционных заморочках, но если есть еда, то выстроится и пищевая цепочка. Вопрос лишь в том, кто её возглавляет и насколько он опасен.

– Ну, если здесь по лесам ползают улитки, то нам бояться нечего, – произнёс кто-то за спиной. – Моллюски примитивны! Пусть даже они инопланетные и большие.

– А вот не факт, что стоящий ниже по эволюционной лестнице организм будет для нас безопасен, – отрицательно покачал головой эколог. – Хоть медведь в плане выживания своего вида имеет множество преимуществ перед тираннозавром, отстающим от него на миллионы лет развития, в прямой схватке между ними на топтыгина никто бы не поставил. А нас сейчас волнует именно ближняя перспектива.

– Мне больше интересно, почему, кроме этой тушки, разведчики никого не встретили, – подал голос дядя Стёпа. – В заповедных лесах обычно зверья полно. Уж мне ли, бывалому охотнику, этого не знать!

– А ты вспомни, с каким грохотом мы приземлились, – посоветовал капитан «Гагарина». – Конечно, я не говорю, что в норы попрятались даже те звери, у кого нор отродясь не было, но за стихийное бедствие средних масштабов наш прилёт принять можно. А на такое у всех животных одна реакция. Улепётывать во все лопатки.

Приятный женский голос принялся уговаривать разведчиков сейчас же отнести найденный ими экземпляр на корабль, где к его вскрытию уже прямо жаждут приступить первые настоящие ксенобиологи. Мужики, в принципе, не возражали, поскольку тащить змееулитку было совсем не далеко. Да и травы с листьями им набрать несложно было.

А вот от предложения половить насекомых руками, так как сачков на «Гагарин» почему-то не взяли, последовал резкий отказ. Причём лишь понимание прослушивания и записи переговоров удержало командующего экспедиционной партией военного от откровенной грубости.

– О! А тут ещё один трупик! – ткнул пальцем разведчик в найденное им среди травы существо. – На жука похож… Или на краба… А-а-а!

Удачливый добытчик вскрикнул от неожиданности, когда на его протянутой руке сомкнул челюсти чёрный многоногий местный житель, размером с мужской кулак. Этот вопль заставил приникших к мониторам людей вздрогнуть и отпрянуть назад. А поскольку набились мы в помещение очень кучно, без эксцессов не обошлось. Мне наступили на ногу, дядюшка кого-то двинул локтем, потерявший равновесие от толчка плечом Глыбин вообще чуть не упал. И упал бы, если бы в отсеке не оказалось тесно, как в переполненной маршрутке. По громкой связи громко шипела связистка от военных, призывающая некоего неведомого Фёдора слезть с неё.

– Разгерметизации нет! – обрадовал всех эколог, бросив взгляд на плясавшие по боковому монитору цифры. Сообразив, что его не слышат, он переключился на связь с разведчиками и повторил свой вывод: – Скафандр не прокушен! Стукните его кто-нибудь!

Подскочивший к пляшущему на одном месте подчинённому военный с ПЗРК ввёл в историю первый факт дедовщины в ином мире. Ничем иным эта оплеуха быть не могла.

– Да жука стукните! – внёс важное уточнение протолкавшийся к микрофону Глыбин. – Жу-ка! Ой, дурдом…

– Ну, зато потомкам будет весело смотреть наши мемуары, – сделал я себе пометку сохранить данный эпизод из памяти внутренних и внешних камер наблюдения на отдельный носитель. – Думаю, с первыми мореплавателями и полярниками тоже немало интересного происходило. Просто в то время проще было не вносить лишнюю, на взгляд непосредственных участников, информацию в исторические летописи.

Разведчики, число которых в течение получаса увеличилось с пяти до пятидесяти человек, обшаривали окрестности и приносили радостно потирающим руки учёным добычу. Больших насекомых, сопоставимых по размерам с человеком. Маленьких насекомых, едва видимых глазом. Мельчайших насекомых, осевших на одежде или застрявших в воздушном фильтре. Летающих насекомых, с крыльями самых разных цветов, форм и размеров. Бегающих насекомых, количество лап у которых варьировалось чаще в районе восьми-десяти. Ползающих насекомых, которые имели вообще неисчислимый набор конечностей. Хищных насекомых, жрущих других насекомых. Вроде травоядных насекомых, жующих местные растения. Насекомых-паразитов, вырезанных из свежих тел добычи. Насекомых-падальщиков, с брезгливой миной снятой со старых трупов, скончавшихся по каким-то причинам пару суток назад.

– Определённо в этом мире доминирующей формой жизни стали членистоногие. И это нормально, на Земле тоже был такой период. Да даже и сейчас к представителям этого типа относится две трети всех живых существ на Земле, – рассказывала главная научница, жгучая темноглазая брюнетка тридцати одного года с многообещающим именем Любовь. Кстати, незамужняя. И вполне способная выиграть на каком-нибудь третьесортном пляже конкурс мокрых маек. Причём всё натуральное, с силиконовыми вставками на борт корабля не пускали. – Борис, хватит трогать мои ноги!

– Ну, тогда отойдите, что ли! – не смутился я, продолжая своё занятие. То есть обжимку кабеля. Шёл я с ним сразу по следам инженеров, ломающих пол и частично стены. Лишние секции внутренних переборок, придававших «Гагарину» дополнительную прочность, теперь старательно отвинчивались, откручивались, отрезались, а кое-где и отламывались, дабы быть использованными при строительстве. Ведь чтобы выдержать людей, нужна куда меньшая прочность, чем для противостояния с неизбежными при космическом полёте перегрузками. А раз мы всё равно не взлетим повторно, к чему сохранять в неприкосновенности наш транспорт? Благо возможность его частичной разборки на комплектующие главный конструктор предусмотрел ещё при планировании своего детища. Тоже, кстати, слизал идею с какого-то отложенного в дальний военный ящик военного проекта. Только там десантные самолёты предполагалось переделывать в бункеры прямо в условиях атомной войны. – Вы, Любовь Юрьевна, мне уже два раза на пальцы наступили!

– Ой, извините, – смутилась женщина и сделала-таки два шага в сторону. С этой позиции мне открывался отличной вид на её бёдра… Прикрытые толстой тканью простых серых рабочих штанов. А что делать? На Циратре даже глухой латексный комбинезон сейчас будет более полезной вещью, чем мини-юбка. Его, по крайней мере, можно надеть на короткую пробежку под местным солнцем без боязни схватить убойную дозу ультрафиолета. Да и местная живность, начиная от бактерий и кончая комарами, под такое обмундирование не вдруг заберётся. – Так вот, в настоящий момент большая часть животного мира представлена членистоногими. В частности их подтипом – насекомыми. Они существенно отличаются от земных, но, поскольку у них внешний скелет, крылья и развитые органы чувств, мы решили отнести данные виды именно к насекомым.

– Придётся жрать тараканов, – уныло вздохнул дядя Стёпа. – Они ведь съедобные, да?

– Анализ пока не завершён… – уклончиво отозвалась Любовь Юрьевна, у которой вряд ли пока набралось нечто большее, чем предварительные заметки по местной фауне и флоре. Даже если все имеющиеся на борту медики и специалисты, близкие к ним, вроде экологов, начнут одного за другим вскрывать добытые разведкой образцы, на их тщательное изучение уйдёт не одна неделя. – Но, по предварительной оценке, да, съедобные. Мы уже запустили серию экспериментов, в которых местные организмы помимо лабораторного анализа будут поедаться нашими земными бактериями, растениями, земноводными рыбами, насекомыми и даже высшими млекопитающими.