Толлеус. Изгой - Дмитрий Коркин Страница 18

Если по дороге в Широтон приходилось спешить, и стандартные караванные переходы между постоялыми дворами не подходили, то теперь складывалась почти такая же ситуация. Только в тот раз Толлеус проезжал дальше, ночуя в телеге на обочине дороги. А теперь приходилось какое-то время ехать ночью, чтобы добраться-таки до постоялого двора. В результате времени на сон оставалось совсем мало.

Во время четвертой остановки на ночлег, когда искусник с учеником ужинали в опустевшем зале, Оболиус неожиданно заговорил. В последнее время они почти не общались, слишком уставая в пути. Подросток выглядел каким-то серым и осунувшимся. Сидел он, скрючившись на бок: хоть он и догадался с самого начала путешествия постелить на спину своей кобылы толстую мягкую попону, отказавшись от седла, но все равно с непривычки перетрудил место, отвечающее за усидчивость.

– Химерами можно управлять, – обронил подросток скрипучим голосом и закашлялся.

– По-чародейски? – прокряхтел в ответ старик: – Можно, Моррис говорил. Да только мы с тобой не чародеи.

Оболиус задумчиво посмотрел на учителя:

– У меня получается. Я все время пробовал, и сегодня химера меня послушалась. Вернее, я как будто на мгновенье стал ей и сам отдал ее ногам команду.

– В самом деле? – искусник в свой черед с интересом посмотрел на мальчишку. – Это хорошо. Так мы сможем ехать быстрее.

– Да. Только когда я в химере, я не могу контролировать свое тело. Из-за этого я чуть не упал с лошади.

– Я тоже придумал способ, – похвастался Толлеус. – Я собрал новое плетение. Оно работает как твой кнут: щелкнешь им химеру или просто рядом, чтобы напугать – и она уже бежит в нужную сторону. При этом работает на расстоянии, так что тебе самому не нужно гоняться за ней – очень удобно. Оно не очень сложное – попробуй освоить его.

На следующий день искусник и его ученик ехали в телеге вдвоем. Вторая лошадь брела следом, привязанная к повозке за узду: она в отличие от химер вела себя смирно и не пыталась перегрызть путы и освободиться, лишь только оказывалась на поводке. Телега была практически пуста – путники ехали налегке, так что не было смысла запрягать сразу двух лошадей. При этом сохранялась возможность для Оболиуса вскочить в седло и собирать стадо по старинке – с помощью кнута.

Плетение Толлеуса оказалось сложновато для юного оробосца: дважды ему удалось собрать работоспособный вариант, но времени на это он тратил непозволительно много – животные умудрялись убежать слишком далеко. Поэтому искусным кнутом пользовался в первую очередь сам старик – для него это оказалось весьма неплохой практикой работы с амулетом, который теперь заменял ему утраченный посох. Оболиус тоже не сидел без дела – ему легче давалось чародейское управление химерами. Так, вдвоем учитель с учеником и управляли стадом, краснея от натуги, но при этом практически не шевелясь. Зато со стороны картина выглядела идиллически – все животные послушно шли следом за повозкой, как новорожденные утята за мамой-уткой.

Конечной цели своего пути Толлеус и сам не знал, о чем сразу же, в последний день пребывания в столице честно признался подростку. Ему просто хотелось оказаться подальше от искусников, а заодно и от чародейской братии, кишевшей в Широтоне как муравьи в муравейнике. Бояться их он давно перестал – страх ушел под напором пережитых моментов, но никакого желания общаться с ними у него не появилось. В крупнейшем городе цивилизованного мира, конечно же, осталось много интересного, но там расположено Кордосское посольство, да и деньги нужны немалые, чтобы жить в столице. Возможно, когда-нибудь искусник туда вернется, а может – нет. Пока возможности остаться там он не видел.

Оболиус после недолгих раздумий не вернулся домой, а все-таки решил ехать с ним, чему старик был искренне рад. Он уже проникся пользой от учеников, помощников и слуг и понимал, что без парня ему будет тяжело.

В Кордосе худо-бедно читать и писать умели все – Империя обеспечивала всем обязательное начальное образование. Здесь же дело обстояло по-другому. Оболиус владел грамотой еле-еле – на уровне какого-нибудь дремучего крестьянина из державы искусников, причем даже такой результат для незнатного олитонца считался очень хорошим. Полюбовавшись какое-то время на попытки рыжего оболтуса сочинить бабке письмо, старик в конце концов собственноручно написал Сабане послание, в котором сообщал, что берет малолетнего бездельника под свою опеку насовсем. О месте своего проживания он, естественно, не обмолвился ни словом. Это письмо он отправил с одним из встречных караванов. Получит ли трактирщица весточку от нерадивого внука, сумеет ли прочитать, поверит ли – это уже ее проблемы. Совесть Толлеуса была чиста, да и сам Оболиус не особо переживал по этому поводу.

Когда перед Толлеусом ребром встал вопрос, куда направиться, он не на шутку разволновался и тут же начал спорить с собой, взвешивая все «за» и «против».

– Лучше всего на восток! – безапелляционно предложил он себе. – В ту сторону можно ехать и ехать месяцами, прежде чем достигнешь границы Оробоса, не говоря уже о побережье.

– На восток – это мелкие независимые государства, за которыми простираются малозаселенные и малоисследованные степи. Эти страны вне сферы влияния обеих сверхдержав, что, конечно, хорошо. Зато там совсем чужие люди, странные обычаи и будут проблемы с языком. – Язык, конечно, тот же, но диалекты свои. Даже жителям Кордоса из разных его уголков не всегда было легко понимать друг друга, что уж говорить о других странах.

– В степях легко затеряться, но и цивилизация практически отсутствует, – возразил пессимист. – Да и не уехать далеко, когда сам еле ходишь, на руках целое стадо, а денег нет!

– «Подальше от Кордоса» – это на юг, – вклинился ученик с надеждой в зародыше задавить скучный монолог: за время путешествия со стариком он уже наслушался бормотания учителя, и становиться свидетелем еще одного спора ему совсем не хотелось. Иногда, конечно, таким образом можно было подслушать что-нибудь интересное, но чаще кордосец просто пререкался сам с собой. Хотя на самом деле Оболиус уже начал различать Толлеусов-собеседников, словно на самом деле в одном теле ютились двое разных людей.

– На юге климат не тот! – возразил бывший големщик.

– Жара, дышать нечем! – поддакнуло его Альтер-эго, которое в кои-то веки было солидарно со своей второй половиной. Но, тем не менее, прекращать спор оно не собиралось:

– Тогда на запад. Места обжитые, изученные. Потихонечку можно и до побережья добраться, а это целебный морской воздух, даймонское Искусство…

– Тьфу, а не Искусство! Причудливое – да, посмотреть забавно. Но учиться у них нечему!

– Зато Никос… Ник сознался, что учился Искусству на другом континенте, которого и на картах-то нет. Не может быть, чтобы он такой был один. Значит есть и другие.

– Соврал он!

– Как раз нет! Как раз теперь все сходится. Ведь что в Вестнике писали? – Что пленник общего языка не понимал, а с чародейкой общался по-даймонски. Выходит, даймоны нашли дорожку через океан. Кому, как не этим бродягам-путешественникам такое под силу? Вот Ник выучил их язык и приплыл сюда. Причем наверняка не один. Как он говорил: «Делай добро и бросай в море?» Говорю же: море! На побережье нам надо!