Письмо Потомкам - Алессандра Матрисс Страница 18

Первое, что я сделала по возвращению – это обрила себя почти налысо. Было немного жаль, но я перетерпела. Ходить с подобной моей шевелюрой было неловко, это означало, что я уже не смогла бы вести себя и одеваться столь вольно, как сейчас. А стать похожей на Ангуин или Ариан как-то не хотелось. Пугало же я в конце-концов…

Сердечко моё бешено колотилось, а каштаново– красные пряди опадали наземь одна за одной, проливая за меня слёзы страз. Безжалостно срезав труд стараний Сарше и Шимы, я огладила оставшийся ёршик волос и ухмыльнулась себе в зеркало.

Ну вот, здравствуй, Ульяна! С возвращением…

Эвалон продолжался, а я наблюдала за геммами на расстоянии из окна. Было невыносимо грустно, находится одной в покоях. Даже Ума не забегала проведать меня. Сидит с Тамарой и играют, мечтая о том, как через два года их допустят.

Или самой спуститься? Нет, не думаю, что это можно было сделать… После танца я оставалась священной до конца праздника. Священной и одинокой.

Слово-то какое, аж по ушам режет.

Я все пыталась до конца понять, что хочет от меня Рионн. По идее, ее не должен был заботить мой статус и как воспринимают меня остальные геммы. Если она довольна, значит, выбор верный. Статусы в мире гемм – всего лишь возрастные метки. Это личный выбор каждого – кем ему быть и каким делом заниматься… На мой взгляд, естественно.

К примеру, Стефан, наш повар. С детства любивший экспериментировать с продуктами, он отказался от управления Домом и стать льортом по праву перворожденного – туорэ, несмотря на дипломатические таланты. Его не занимала вся эта мышиная возня в Империи и он удалился в своё собственное царство. Царство вкуса и запахов. Но это не меняло отношение к нему.

Единственное, что немного смущало – это генетический отбор нянь. Геммы с определённой комбинацией генов и кровяных телец, измененных вирусом, довольно редко встречались. Это всё равно что когда-то у людей были доноры с группой крови АВ. Как и люди, обладающие такой кровью, так и няни среди гемм – универсальные доноры, но иногда из-за их нехватки воспитательницей на время становилась гемма со схожей кровью.

Я зеваю в своих раздумьях, собираю локоны в узел и сжигаю в «дарителе», в синеватом огне небольшой аромалампы. Воздух наполняется запахом сгоревших волос, и я начинаю чихать не переставая.

– Будь здорова! – совершенно по-человечески желает Кайн.

Кайн?

– Что ты тут делаешь? – заворачиваюсь с головой я в одеяло. – Ты не должен меня видеть!

– Ты остригла волосы. – Слышу я в ответ его грустный голос и чувствую тяжесть его тела на кровати. Он присел рядом. – Я не мог вытерпеть в ожидании. Не спал всю ночь.

– Хмм… – что добавить в такой ситуации?

– Послушай! – его рука касается меня, тепло и ласково, неподобающе для наследника. – Твой танец… Это какая-то человеческая магия, так? Что-то из ваших сказок, меняющее и непонятное…

Я, барахтаясь и смеясь про себя, вылезаю из покрывал и смотрю прямо в его глаза.

– Кайн… – Мурлычу я. – Никакая это не магия. С чего ты решил?

Наследник молчит, в его золотых глазах какая-то непонятная мне тоска и… злоба?

– То есть… если у… если у меня, – голос его дрожит и запинается. – Если во мне что-то появилось… новое и непонятное, то это само по себе? Так?

– Так. – Непонимающе соглашаюсь я.

Какое-то время наследник шерн Альяринн молчит, кусая губы.

Что же так тебя сжигает изнутри, милый?

– Ничего. – Бросает Кайн и, не глядя на удивлённую меня, выходит вон. На пару секунд он замирает в проёме и шепчет:

– Зря ты остригла волосы. С ними ты была похожа на нас. Я почти принял тебя. Извини, что потревожил.

Тишина. Занавес. Через пару минут я падаю, обессиленная, на постель и засыпаю.

И снова этот сон. Всё смешалось в нём – и правда, и вымысел. В нём я не отличаю их друг от друга, они словно братья-близнецы, улыбаются мне клыкастыми ртами.

Я на корабле, том самом злополучном танкере. Вою от голода и проникающего ледяного ветра. Я на самой палубе… Кто-то подлетает со спины, вцепляется хищно зубами в плечо до крови…

Кричу, пытаюсь отбиться, но…

Не могу. Ещё чуть-чуть, и этот недочеловек сожрёт меня!

Перемена мест и действий. Словно перебросили песочные часы.

Замираю от боли на холодных плитах в белой комнате. Наверное, в одной из таких и плодят искусственно евгениумов. Спокойное мёртвое стерильное царство.

И тут я слышу шаги.

Шлёп-шлёп.

– Наша новая игрушка спит? Просыпайся, твой хозяин идёт, – хриплый голос, наполненный похотью и грязью. Я сбиваюсь в комок, пытаюсь вмуроваться в стены, царапая себя грязными ногтями…

Боже, защити меня! Помоги мне…

Гдеееееееееееее тыыыы?!

Крик мой разрушает слабую оболочку сна и я в ужасе просыпаюсь. В ещё теплой испарине, сырая и надломленная. За окном утро, а в моём сознании – тьма.

Видимо, так суждено.

Снова душ, снова ненужная истерика.

Я размазываю свою боль по коже, пытаюсь скрыться от неё. Если бы я могла, я бы всё отдала ради того, чтобы стереть мою память.

Навсегда.

Но с другой стороны, если бы не всё произошедшее со мной, я бы не стала той, которой являюсь сейчас.

Всё бы было иначе.

Переодевшись, я выхожу из своих покоев. Умиротворенная, завернувшаяся в бирюзовые просторные одеяния спокойствия.