Лампа Ночи - Джек Вэнс Страница 18

Фэйты промолчали, и Файорио вынужден был продолжить.

— У нас имеется некоторый прогресс в отношении, которого я коснусь дальше. Голоса не появляются. Если этот голос действительно наделен некой чувствительностью, то, должно быть, он встревожился и спрятался где-то в отдаленных глубинах мозга мальчика.

— И вы в это верите?! — презрительно выкрикнула Алтея.

— При отсутствии доказательств я не верю ни во что, — отрезал Файорио. — И все-таки теперь мы имеем веские основания подозревать, что голос и в самом деле существует самостоятельно.

Хайлир решил, что настал момент вмешаться в этот нелепый разговор и проверить его железной логикой.

— Вы на удивление осведомлены в этом вопросе, — ледяным тоном заметил отец.

— Я прекрасно понимаю ваш скептицизм, — отозвался Файорио. — Тем не менее за этим моим утверждением стоит полный рационализм, который, однако, трудно понять непрофессионалу. Но я попытаюсь объяснить в самых базовых понятиях. В моем объяснении не будет ни точности, ни блеска, зато оно будет вполне доступно вашему пониманию. Хотите?

— Пожалуйста, — кивнул Хайлир.

— Итак, начнем, если вам угодно, с перспективы. Джейро слышит голос и хранит в своем мозгу два воспоминания. Соответственно, здесь должны находиться мнемонические связи, которые можно уловить и записать. Это может дать информацию, которую мы хотим изложить в наших схемах. Поначалу мы пытались применить простую мозговую стимуляцию и найти так называемую кнопку начала игры klick-off — но… безуспешно. Затем мы попробовали гипноз — с небольшим успехом. В дальнейшем был использован наркотический препарат ниаз-23, который, так сказать, углубляет гипноз. Благодаря этому мы обнаружили некий барьер, но смогли обойти его и атаковать с флангов, если можно так выразиться, и, наконец, нашли ту самую кнопку. Мы вышли на контакт с Джейро и попросили его попробовать повторить голос настолько похоже, как он может. Он действительно издал несколько очень странных звуков, которые мы записали. Какие-то стоны, выкрики, странные проклятья оказались именно таковы, как он описывал. На настоящее время это все.

Хайлир поджал губы.

— Если я правильно вас понял, записанные вами звуки являются не оригинальными, а скорее просто попытками Джейро воспроизвести то, что, как ему кажется, он слышит? Короче, вы попытались воссоздать то, что можно назвать, в первую очередь, галлюцинацией?

Файорио некоторое время смотрел на Хайлира; выражение невинного херувима постепенно исчезало с его лица.

— В целом это именно так, вы правы. И я просто поражен истинностью вашего замечания.

Хайлир холодно улыбнулся.

— Все это чрезвычайно просто. Вы говорили о том, что в юридической практике называется «показание с чужих слов». Это малодоказательная вещь.

Лицо Файорио вдруг прояснилось.

— Я очень благодарен вам за это сравнение! Лучше не скажешь! Сразу и договоримся, что я простофиля и олух, и уже, имея это в виду, продолжим нашу беседу.

— Я не пользуюсь в жизни подобными словами, — возмутился Хайлир. — Я только указал на то, что ваши доказательства шатки.

Файорио вздохнул, встал из-за стола и, обогнув его, уселся сверху.

— Ваши комментарии, уважаемый, говорят, увы, только о том, что вы совершенно упустили направление моего исследования. Впрочем, это моя вина. Я должен был выражаться более осторожно. А потому повторяю: используя очень и очень сложные методы, мы смогли стимулировать память о действительно бывших событиях, которые в свою очередь позволили установить значительные векторы на наших схемах.

К великому облегчению Файорио ни один из супругов не попросил воспроизвести записанные звуки, которые они непременно нашли бы ужасными.

— Теперь наш тезис таков, — продолжил доктор. — Память Джейро о звуках располагается в различных частях его коры головного мозга. И они приходят не обычными путями — по слуховым нервам, но каким-то иным образом. Поток посланий оставляет след, который удерживается в течение неопределенного периода. На нашем оборудовании мы можем стимулировать память, отследить синаптические связи вплоть до источника их зарождения. Процедура невероятно деликатная, тонкая, но дать может много. Я понятно излагаю?

— Это уж слишком тонкая работа, — проворчал Хайлир. — Но какова же ее цель? Или вы будете рады первому попавшемуся зайцу, выскочившему из зарослей?

Файорио даже поперхнулся.

— — Спокойствие, уважаемый, я все объясню.

— Пожалуйста, в нашем бедственном положении нам не остается ничего иного, как только хранить спокойствие, — сухо процедил Хайлир.

— Вот так-то лучше! — оживился Файорио. — И постарайтесь не забывать этого на протяжении всей моей речи. Итак, что же мы собираемся делать дальше? В широком смысле, мы соберем данные и увидим путь их происхождения. Этот путь и станет путем нашего дальнейшего исследования.

— Но какая же разница между лечением и терапией? — не удержалась от уже давно тревожащего ее вопрос Алтея.

— Разница только в интенсивности. И не забывайте, что сейчас мы вообще только в стадии диагностики, не больше.

— Мы надеемся, что больше никакая часть интеллекта Джейро не пострадает от вашей терапии, — как можно язвительнее произнес Хайлир.

Файорио прищелкнул пухлыми пальцами.

— Во-первых, если уж говорить честно, та, первоначальная терапия, затронула только память мальчика, но никак не его интеллект. Эти две функции существуют параллельно, хотя и работают неразрывно. Во-вторых, повторять то же само лечение не имеет смысла. И, наконец, в-третьих, мы не настолько безответственны, как вам может показаться. Джейро находится в полной безопасности относительно своего здоровья и разума. Есть еще вопросы?

— Как Джейро переносит эти ваши процедуры, — поинтересовался Хайлир, не найдя к чему придраться в последней тираде Файорио.

— Его психическая конституция прекрасна, он ни на что не жалуется, даже когда сильно устает, работает с нами со всем старанием. Джейро — замечательный мальчик, вы можете им гордиться.

— Мы и гордимся! — воскликнула Алтея. — И будем гордиться еще больше в будущем!

Файорио встал.

— Больше мне нечего вам сообщить до завершения следующей стадии работы. Надеюсь, мы встретимся в. вами через неделю.

6

Четыре дня спустя, ближе к вечеру, Файорио присоединился к своим коллегам в конференц-зале. Молодая женщина в аккуратной сине-белой форме сестры милосердия подала им чай и ореховые пирожные. Какое-то время трое ученых сидели, расслабившись, почти безжизненно в своих креслах, словно отдыхая от тяжелой работы. Но скоро это прошло. Файорио первым вздохнул, потянулся к чашке и сказал:

— Слава богу, больше не надо работать наудачу. Это большое облегчение.