Выбор воина - Алексей Витковский Страница 18

Чертог она видит

Солнца чудесней,

На Гимле стоит он,

Сияя золотом,

Там будут жить

Дружины верные,

Вечное счастье

Там суждено им.

Из «Младшей Эдды»

Он стремительно летел куда-то сквозь вихри клубящейся мглы. Время от времени мгла расступалась и по сторонам становились видны исполинские стены, сложенные из глыб дикого камня. Потолка не было, точнее, он, как и пол, тонул во тьме. Расстояние между стенами постепенно сокращалось, и от этого казалось, что полет все убыстряется. А может, так оно и было…

Впереди, в конце прохода, мерцало пятнышко света. По мере приближения свет становился все ярче. Летевший не знал, как долго он находится здесь и что делает в этом непонятном месте. Время тут не имело силы. Внезапно свет впереди резко приблизился, стал ослепительно ярок. Видения прошлого волной поднялись в душе летящего человека, и он вдруг вспомнил свое имя. «Хаген! Меня зовут Хаген!» А в следующий миг его вынесло под сияющее синее небо. И Хаген, охватив взором окоем, вспомнил еще одно: «Я умер!..»

В помещении горели факелы. Низкие своды, закопченные и темные, казались древними, как само время. Стены, обшитые дубовыми панелями, покрывала искусная резьба, изображавшая неведомых зверей, воинов и птиц. Изображения явно передавали какие-то сюжеты, но Савинов плохо знал скандинавскую мифологию, смутно помня только имена главных богов да понятие «Рагнарек». Савинова всегда больше интересовала история отечественная, да еще, пожалуй, античность.

Боги тоже были здесь. Высокие – в полтора-два человеческих роста – идолы, вырезанные из дубовых бревен, местами покрытые позолотой и тоже, как и настенные панели, украшенные затейливой резьбой. Лица богов в оранжевом мятущемся свете факелов казались то грозными, то вопрошающими. На круглой жаровне в центре зала, установленной на бронзовом треножнике, курились какие-то веточки. По запаху дым напоминал можжевеловый…

Тело Хагена лежало у подножия идола, стоявшего в центре божественного строя. У бога был только один глаз, горевший недобрым пламенем крупного самоцвета. Вторая глазница зияла пустотой. В руках бог держал копье, а на поясе его висел меч. «Наверное, это Один», – подумал Сашка. Идол стоял в центре, значит – главный. И еще что-то смутно припоминалось о том, что Один, Отец Дружин, был мудр, неистов и одноглаз. «А одноглаз потому, что мудр… [34]Или наоборот?»

Сигурни и Ольбард стояли рядом с жаровней, на которой горели какие-то веточки, распространявшие густой аромат. «Можжевельник?» В руках Сигурни держала рог с медом. Она протянула рог князю, и тот высыпал в напиток белесый порошок… Савинов отстраненно наблюдал за происходящим. Храм действовал на него угнетающе, а Один вызывал смутную неприязнь. Славянский бог Воинов, Перун, тоже кровожаден и свиреп, но храм его стоял на вершине горы и куполом ему служило небо.

– Александр! – Савинов перестал глазеть по сторонам и повернулся. Сигурни с князем ждали его. – Подойди! – сказал Ольбард, протягивая Сашке рог. Тот подошел, механически принял сосуд и только после этого спохватился.

– Что это?

– Хагену нужна помощь, – просто сказала Сигурни. – Мы должны отправиться следом за его Духом, чтобы помочь ему вернуться в тело. Там, где он сейчас, очень легко забыть о своем прошлом и очень трудно найти дорогу обратно.

– Ну хорошо. – Савинов с сомнением заглянул в рог. На вид – мед как мед. – А пить обязательно?

– Мне – нет, – ответила девушка, – но ты пока не умеешь сам входить в иной мир. Только как берсерк, поэтому нужен проводник. – Она указала на кубок. – Пей. Грибы помогут…

«Ладненько, – подумал Сашка, – надеюсь только, что это не мухоморы…»

Питье на вкус почти ничем не отличалось от обычного меда. Почти ничем… Он протянул Ольбарду опустевший кубок и хотел спросить: «Что дальше?» Но все вдруг подернулось мелкой цветной рябью, а слова вылетели изо рта и повисли огромнымянтарным пузырем. Внутри пузыря что-то вращалось.