Суперигрушек хватает на все лето - Брайан У. Олдисс Страница 18

Да и вообще многим в Британии не слишком нравилось происходящее на континенте. Среди них хватало и таких, кто понятия не имел о детях Туркменистана. Как обычно бывает в тяжелые времена, люди обратились к своим заступникам — архиепископу Кентерберийскому и Гору Видалу… ну, необязательно в таком порядке.

Архиепископ прочитала по этому поводу замечательную проповедь, в которой напомнила пастве о том, что Иисус тоже отдал за нас жизнь и что, говоря о «нас», она имела в виду не только партию Тори, но и простой народ Англии. А теперь другой молодой человек, Борго Фламмерион, готов отдать жизнь за голодающих детей Центральной Азии — ну конечно, если Туркменистан находится в Центральной Азии.

Конечно, продолжала архиепископ, Христос не дал распять себя перед объективами телекамер, но все дело в том, что он выбрал не самую удачную историческую эпоху. Горстку свидетелей распятия, чьи рассказы дошли до нас, никак нельзя назвать надежными источниками. Более того, не исключено, что все это вообще выдумка. Отложи Христос свое распятие на пару тысяч лет, и оно было бы надежно задокументировано и тогда, возможно, в Него поверили бы все жители Британии, а не какие-то паршивые девять процентов.

И все равно, добавила архиепископ, мы должны молиться о том, чтобы Фламмерион Исполнил то, что задумал, по возможности безболезненно.

Будучи никак не упомянутой в проповеди, британский премьер-министр на следующий же день сделала весьма резкое выступление в Палате Общин. Уж она-то не собирается терять голову, под всеобщий смех заметила премьер-министр и добавила, что архиепископу лучше бы не Европу обсуждать, а посмотреть, что делается у нее самой под носом, в ее собственной епархии. Ведь не далее как в прошлом месяце в Кентербери произошло убийство. Что бы там ни происходило в Дюссельдорфе, одно ясно наверняка: в Великобритании с верой далеко не все гладко.

Встреченную бурными аплодисментами речь премьер-министр произнесла всего за несколько часов до того, как Фламмерион предстал перед публикой.

По мере того как стадион начал заполняться, разные оркестры принялись играть торжественную музыку и старые битловские хиты. На церемонию прибыло множество французов обоего пола. Из всех европейцев французов особенно интересовал L’Evenement Flammerion, [1]они уверяли, что герой дня имеет французские корни, хотя и родился в Санкт-Петербурге от русской матери. Это заявление вызвало раздражение американской прессы, которая напомнила, что в штате Флорида тоже есть Санкт-Петербург.

Тут же возникло движение, призывающее произвести экстрадицию Фламмериона во Флориду, где его можно было бы в соответствии с законом подвергнуть смертной казни за попытку самоубийства, что во Флориде считается серьезным преступлением.

Во французской прессе появились длинные аналитические статьи под заголовками вроде «Фламми педераст?», футболки, изображающие героя дня с отрезанными головой и пенисом, шли нарасхват.

Наибольшую пользу из предстоящего события извлекла Германия. По телевидению успешно шел сериал под названием «Kopf Kaput», рассказывающий о замечательной баварской семье, где все только и делали, что покупали бензопилы с намерением отрезать друг другу головы. Некоторые усматривали в «Kopf Kaput» политическую подоплеку.

Вокруг стадиона курсировали представители Красного Креста и Зеленого Полумесяца. Для них это была отличная реклама. За каретами «скорой помощи» Зеленого Полумесяца ехали грузовики, в которых лежали пострадавшие от землетрясения юные туркмены в окровавленных бинтах. Их встречали приветственными возгласами. Короче, в воздухе царило фестивальное настроение.

Толпы охотников за автографами пытались пробраться к нашему герою. Другие толпы не оставляли надежду отговорить Фламмериона от рокового поступка. В качестве аргументов приводились неэстетичность самого акта, его отрицательное воздействие на детей, опасение, что клинок Фламмериона не попадет в отмеченное на шее место, сомнение в том, что человек вообще способен сам обезглавить себя. Нашлись люди, готовые предложить собственноручно заточенное лезвие.

Никого из этих людей — ни священников, ни любителей сенсаций, ни хирургов, предлагающих немедленно пришить голову на место, — не пускали в тщательно охраняемые апартаменты Фламмериона.

* * *

Борго Фламмерион сидел в офисном кресле, читая русский ежемесячный журнал «Птицеводство». Подростком он жил на птицеферме. Потом какое-то время работал на бойне, после чего эмигрировал в Голландию, где ограбил кондитерскую. Позже Фламмерион был лидер-вокалистом группы «Шлюзовые ворота».

На Фламмерионе был золотистый парчовый блузон, обтягивающие штаны и блестящие туфли. Голова его была обрита — так ему посоветовали.

На столе перед Фламмерионом лежал новенький мясницкий нож, специально заточенный в Женеве представителем швейцарской компании, изготовившей инструмент. Читая статью об увеличении яйценоскости кур, Фламмерион то и дело поглядывал на нож. Стрелки электронных часов Фламмериона постепенно двигались к восьми.

За спиной Фламмериона стояла монашка — сестра Мадонна, его единственный компаньон в последние дни. Сестру Мадонну выбрали, потому что однажды она по ошибке совершила паломничество в Ашхабад, столицу Туркменистана.

По сигналу сестры Фламмерион закрыл журнал. Поднялся, взял мясницкий нож. Твердым шагом прошел к дверям и вышел в сияние прожекторов.

Американский телерепортер в кроваво-красном одеянии сладким голосом говорил в камеру:

— Если в ваши планы на ближайшие минуты не входит наблюдение за обезглавливанием, мы советуем вам на некоторое время отвернуться от экранов телевизоров.

Когда смолкли аплодисменты, Фламмерион занял позицию между двумя отметками мелом. С невозмутимым лицом поклонился. Когда он поднял в правой руке нож, лезвие блеснуло в свете софитов. Толпа замерла в молчании.

Фламмерион уверенным быстрым движением полоснул ножом по горлу. Лезвие легко рассекло позвонки. Голова чисто отделилась от тела и упала рядом.

Тело Фламмериона постояло немного, потом нож выпал из его руки.

Стадион разразился аплодисментами не сразу. Что ни говори, представление прошло на высшем уровне, особенно если учесть, что у Фламмериона не было ни одной полноценной репетиции.