Сны разума - Олег Таругин Страница 18

Неуютно было в этом выходе капитану Викторову, ох как неуютно! И дело вовсе не во все больше и больше сжимающих, словно каменные тиски, известняковых стенах, не в низком, заставляющем пригибаться потолке – уж на это-то он за годы службы в «Кротах» насмотрелся! И в аджимушкайских каменоломнях, и в московских рукотворных подземельях, и в карстовых пещерах, и в заминированных гитлеровских бункерах – где только не побывал он со своими ребятами за время изнурительных тренировок и боевых рейдов! И сифоны с полной «подземной» выкладкой проплывал, и по шкуродерам ползал, и из-под завалов выходил… всякое бывало! Нет, не в этом дело – просто неуютно. Неуютно и как-то тревожно. И что самое неприятное, чем дальше, тем больше…

Возможно, из-за того, что его, командира группы особого назначения «Крот» лишь перед самым выходом посвятили в подробности этого странного задания. Ну потерялась (потом, впрочем, благополучно нашлась) в катакомбах дочка секретного ученого, ну перебили ее спутнички друг друга – что тут такого-то? Может, дури обкурились или водки перепили – кто ее, золотую молодежь, знает-то? Или газ какой из щелей в той пещере сифонил: нанюхались – вот крышу и сорвало! Но вот остальное? Сферический зал какой-то придумали, шар, под потолком парящий… чушь полнейшая! И чего замдиректора родной «конторы» так взбеленился – непонятно?!

Или… ему не все рассказали? Тоже ведь вариант, если здраво рассудить, – он с таким за годы службы уже не раз и не два сталкивался. «Необходимый минимум сведений» – и вперед. Выполняй задачу. А если разберешься, что к чему на самом деле, так и молчи себе в тряпочку… после того, как бумагу о неразглашении подпишешь.

Но особенно капитана добило последнее ненавязчивое наставление: мол, вероятны неадекватные действия со стороны подчиненных – так что ты, Серега, уж будь готов, если что, своевременно на них среагировать, бди, так сказать. Хм, интересно, это они о чем?! Что его пацаны, многократно в деле проверенные, вдруг дружно с ума сойдут? Как ребята из команды той девчонки? Ох, недоговаривают они что-то, как пить дать, недоговаривают!..

Одно радует: похоже, они в отличие от предшественников-спасателей на верном пути. Теперь на верном, поскольку сначала-то они сунулись было к заваленному костями колодцу, намереваясь убедиться, что пройти через завал, отрезавший ребятам путь, невозможно. Убедились. И, вернувшись в исходную точку, спустились вниз через тот коридор, где спасатели обнаружили пропавшую девушку.

Спустились – и начали поиск, методично обшаривая квадрат за квадратом и ход за ходом, благо, рисунок подошв кроссовок Марины – так звали пропавшую девушку – у них был, а вековая катакомбная пыль имеет неплохое свойство подолгу сохранять отпечатки ног прошедших людей.

И сейчас они, похоже, были близки к цели. По крайней мере два неплохо сохранившихся следа у них в активе уже имелись, как и множество других, вполне вероятно, принадлежавших погибшим Марининым товарищам. А значит, сейчас они шли именно той дорогой, где несколько недель назад прошел навстречу своей гибели отряд местных подземников.

Вот только какую-то неясную тревогу, тот самый необъяснимый «неуют», прочно угнездившийся в ко всему, казалось бы, привыкшей душе, капитан Викторов прогнать так и не смог. Как и осознать, чем именно эта тревога вызвана…

– Стой, Вакса, привал, – скомандовал Сергей, первым останавливаясь на месте и опускаясь на пыльный пол. – Десять минут. Можно курить.

– Близко уже, да, командир? – Идущий следом прапорщик Силков стряхнул с плеча автоматный ремень и присел рядом. – Ты тоже почувствовал?

– Что почувствовал? – Викторов убавил свет налобного галогенового фонаря и обернулся к подчиненному. – Ты о чем, Сеня?

– Да о том, что близко уже хрень эта, вот о чем. Сам разве не чувствуешь?

– Что именно чувствую? – Капитан едва заметно напрягся – ничего себе! Оказывается, не он один что-то здесь «чувствует»!

– А то, что нехорошо все как-то, Серый, вот что. На душе неспокойно. – Прапорщик отвернулся, низко опустив голову и разглядывая высвеченный фонарем круг света под ногами. – Сильно так неспокойно, командир… – едва слышно докончил он. И неожиданно произнес то, что капитан меньше всего ожидал от него услышать: – Забери, что ли, автомат, Сережка, а то ведь, боюсь, не сдержусь… Сука ты, капитан, все равно не прощу тебе той растяжки…

– Че-го?! – Викторов начал приподниматься, незаметно стряхивая с плеча затянутый петлей ремень своего автомата, – и это спасло ему жизнь: напряженные мышцы вовремя отшвырнули тело с линии удара, и откинутый приклад прапорщицкого «Бизона» с металлическим лязгом ударил в известняковую стену там, где за мгновение до этого была его голова.

– Ах ты, б… – выдохнул Вакса, в которого падающий на спину командир врезался головой. Впрочем, в следующий миг он уже позабыл о капитане, и, вскочивший на ноги Силков напоролся на его приглушенную ПБС автоматную очередь. Прапорщик нелепо взмахнул руками, словно пытаясь ухватиться за обе стены одновременно, и, неестественно вывернув голову, рухнул на четвертого бойца их небольшого отряда – лейтенанта Гришкина по кличке Полицай.

Полицай не подвел – боевая выучка в группе Викторова всегда была на высоте: прежде чем его накрыло тело погибшего товарища, успел кувыркнуться назад, в спасительную, как казалось, темноту коридора. Однако защитить его это уже не могло: глушитель продолжающего стрелять автомата Ваксы осветился новой серией желтоватых вспышек, наискось прошивая узкий подземный ход смертоносной огненной строчкой…

Остановил этот пляшущий над головой смертоносный вихрь сам капитан. Правда, стрелять он не стал – отлетевший под самую стену «ПП-19 [1]» был слишком далеко. Зато ладонь привычно обхватила рукоять верного боевого ножа. Нанесенный через голову удар достиг цели: позади негромко хрустнуло перебитое закаленной сталью ребро, и раздался короткий сдавленный всхлип. Попал.