Хозяин Земли Русской. Третий десант из будущего - Борис Орлов Страница 18

— Что же теперь делать? — спрашивает Никитин. — Противника мы не видим! Стрелять перекидным огнем, с корректировкой — так надо корректировщиков с телефоном вперед выслать!

Ну, это дело мы на учениях отрабатывали — на бронелетучку должны два офицера-моряка сесть да пара дружинников-связистов с телефоном. Вот только пути-то разрушены…

— А «медведи» наши на что? — отвечает Хозяин. — Давай, Ерема, дуй в эшелон обеспечения — готовьте рампы, спускайте броневики на грунт. Благо повезло нам — насыпь тут невысокая.

Ну, это-то мы изначально планировали — случись чего — броневики с платформ спустить. Тренировались даже. Будь даже и повыше насыпь — один хрен управились бы. И получаса не прошло — поставили все четыре «медведя» на колеса. Приспособили на два из них катушки с проводом — на задней броневой плите даже кронштейны специальные для этого были приварены.

А тут и стрельба стихла.

— Может, наши их того… победили? — осторожно спрашиваю я.

— Нет, Ерема, это очень вряд ли! — отвечает Хозяин. — Там по нашим не менее шести десятков стволов долбило. А наши, наверное, даже из вагонов высадиться не успели.

И вздохнул тяжко. Но делать нечего — скомандовал: «По машинам». Полезли мы в броневики. Сашка Ульянов в головном башнером, с ним моряк-корректировщик и дружинник-связист. Я с Витькой Плужниковым — во втором. Витька водителем, я на пулемет. С нами тоже офицер и связист. Да снаружи на броню по четыре дружинника сели. А двум оставшимся «медведям», под командованием Демки Ермилова да Яшки Кузнецова, Хозяин велел сильно в сторону забирать, чтобы, значит, во фланг и тыл супостату выйти.

Ну, тронулись мы потихоньку вдоль путей. С трудом продрались, валя молодые деревца, через мелкий лесочек. А тут и дорожка наезженная подвернулась — пошли уже бодрее. Я почти по пояс из башенного люка высунулся да по сторонам смотрю. И вперед (где-то там супостаты притаились!), и на дружинников (как бы кто-нибудь с брони не навернулся!), и назад — на провод телефонный. Тут главное, чтобы провод равномерно разматывался, а то, не дай бог, зацепится обо что да порвется.

Проехали версты три. Глядь, а навстречу всадник одинокий несется. И вроде как военный — в мундире. Только издалека не понять — свой или чужой. Тормознули мы. А всадник спокойно к головному «медведю» подъезжает и что-то Сашке говорит. А что говорит — мне за дальностью не слышно. Выслушал его Сашка и мне рукой махнул, мол, дальше едем. Рванули мы вперед. Ну, думаю, наверняка этот конный из наших — подмоги просит, дорогу показывает.

Ан нет! Не тут-то было! Как потом выяснилось — ухарь этот вражиной оказался и в засаду нас заманивал.

Проехали мы еще версты две и заехали в ложбинку болотистую. Скорость снизить пришлось — земля больно вязкая. Вот здесь и началось!

Правый склон у ложбинки довольно крутой был, поверху кустами заросший. И вдруг вижу я — а из кустов тех стволы ружейные торчат! Хотел я Сашке сигнал подать, да только Сашка сам это дело заметил. Скомандовал дружинникам — те горохом с брони скатились, а сам в люк нырнул и башню стал в сторону врага разворачивать. Эх, вот только поздно. Всадник этот, что заманил нас, вдруг в сторону порскнул. Ах ты ж сволота такая, думаю, да как дам по нему из «единорога». Тот так и покатился.

Но тут по нам и врезали! Весь склон белым дымом окутался. Ружья-то нам ничего бы и не сделали — броня, как-никак, двенадцатимиллиметровая. Однако мы завязли почти, скорость небольшая. Да врагов много — сотни три. Пули, как горох, по обшивке стучат. Шины в клочья порвало — даром что многокамерные! Встали мы окончательно. Ну, все, думаю, конец нам, только за просто так я не сдамся! Крикнул Витьке, чтобы уходил да моряка и связиста с собой прихватил. Как выбрались они с подбойного борта — я аж вздохнул с облегчением. А потом довернул ствол вправо-вверх и стал кусты длинными очередями поливать. И Сашка тоже жару поддает! Эх, хорошо! Вниз по склону «берданки» покатились, ветки-сучья ссеченные да трупы вражьи! Вдруг со стороны противника тоже пулемет ударил. Наш, «единорог» то есть… И как он у них оказался, черт? А потом к нему еще два или три ствола присоединилось. Поначалу-то мазали они — пулемет машинка тонкая, грамотного обращения требует. Но пристрелялись гады, да и расстояние небольшое…

Головному «медведю» первому досталось — броневик аж качнуло! Ну, твари, ору я, да я вам за друга моего… А они не унимаются — от «медведя» только клочья обшивки летят! Вот и все… Бензобак рванул… Сейчас за меня возьмутся! Первая же очередь броню прямо подо мной продырявила. И осколками той брони — мне по ноге. Добегался, Ерема, думаю, но вот уж хер вам, суки, так просто меня не возьмешь! И продолжаю по краю склона долбить, вражеский пулемет нащупывать. У меня уже лента кончается, но один вроде смолк — достал я его. Однако остальные лихо за меня взялись — мгновение, и мой «медведь» в решето превратился. Хорошо, хоть маска башни несколько попаданий выдержала — там броня в два раза толще. Но «единорог» разбило, а после бензин загорелся. Слава богу, что бак сразу не рванул.

Эх, а сгорать-то живьем мне не хочется — кое-как выбрался я из машины. Глядь, а моряк тут же рядом лег — его уже снаружи достало. Пополз я от броневика в сторону, стараясь его корпусом от вражин прикрыться. Слышу — стрельба-то стихла. Вроде как разобрались гады — все, прикончили нас. Сейчас подойдут, чтобы добить.

Я еще быстрее локтями да правым коленом заработал (левую ногу, в которую осколок попал, я уже и не чувствовал), отползая подальше. Тут, на мою удачу, канавка какая-то, даже скорей небольшой овражек, подвернулась. Скатился я туда да из кобуры «кистень» выдернул. Патронов с собой пять десятков — дорого я вам, суки, свою жизнь продам!

Вдруг слышу тихий свист — посмотрел, а метрах в двадцати, в той же канавке Сашка лежит. Живой! А с ним и все наши дружинники — десантники и связисты и моряк с его броневика.

Бросился я к Сашке да как обниму его. Вот сам от себя такого не ожидал! И Сашка меня обнял в ответ и шепнул:

— И я рад, Ерема, что ты жив! — Но потом ехидно добавил: — Вот только хватит мои губы своей бородой колоть — не буду я с тобой целоваться, сегодня не Пасха! И вообще — слезь с моей раненой ноги!

Глянул я — а ведь и верно! На правой штанине у Сашки пятно кровавое расплывается. Тут помощь надо медицинскую оказывать, а я со своими телячьими нежностями лезу. Достал я пакет санитарный, что Хозяин велел всем дружинникам с собой таскать. Ну, бинт там, жгут каучуковый, тампоны хлопчатые да две склянки — одну положено на рану выливать, а другую выпить полагается. И хотел я уже было перевязку Сашке сделать, как он говорит:

— Погоди, Ерема, у меня царапина просто — я сам перевяжусь, а вот кто командовать будет?..

Вот ведь раззява я, раззява малахольная! Сашку увидал — обрадовался и ничего вокруг не замечаю. А рядом в канавке десяток моих людей приказа ждут. То ли отходить, то ли здесь бой принимать. Тут уж я окончательно опамятовал. Враги ведь кругом, а я в обнималки играть надумал.

— Ну-ка, рассредоточились быстро! — скомандовал я. — И оглядитесь вокруг! Где противник, где пути отхода. Сектора обстрела прикиньте!