Блюз для винчестера - Евгений Костюченко Страница 18

Степан не умел молиться ни на одном из известных ему языков, если не считать молитвой короткое "Иншалла!", которое он любил повторять, общаясь с арабами. Поэтому он просто говорил "Аминь!" вместе с Эрни каждый раз, когда тот после страстного бормотания начинал креститься.

За стенами кухни тем временем разгорался нешуточный бой. Бревенчатые стены трактира приняли на себя несколько громких ударов, и после каждого из них Эрни начинал креститься еще быстрее и бормотать еще жарче.

— Неужели это пули так бьют? — удивился Степан.

— У "желтых жилетов" армейские "спрингфилды" пятидесятого калибра, — пояснил Эрни. — Эти винтовки прошивают бизона насквозь. Бревно им не пробить, но все равно неприятно такое слышать. Я ненавижу стрельбу. Ненавижу оружие. Ненавижу, когда сопливый мозгляк наводит ствол на крепкого бывалого мужчину и у того от страха отнимаются руки и ноги.

Он поднес пальцы ко лбу, чтобы в очередной раз перекреститься, но тут пол под ногами дрогнул, кастрюли на плите подскочили со звоном, а со стены слетел портрет генерала Гранта. Упругий удар взрыва сотряс все здание.

— Господи, помилуй, Господи, помилуй, — повторял Эрни с закрытыми глазами.

— Как думаешь, смогли они выбить дверь? — спросил Степан, вешая Гранта на прежнее место.

— Нас это не касается. Пусть делают свое дело и уходят поскорее.

— Я вот думаю, — говорил Степан, выстраивая кастрюли на плите в прежнем идеальном порядке, — ведь ящик динамита немалых денег, наверно, стоит, так? Сколько же Юдл рассчитывает взять у этих несчастных почтальонов в такой глуши? Неужели он надеется окупить свои расходы?

— Ты думаешь, он покупал этот динамит? Ясное дело, взрывчатка краденая. А на почте, я полагаю, он хочет получить меха. Там, на нашей почте, у доктора Фарбера точка сбора. Все его трапперы сходятся сюда и оставляют шкуры под охраной "желтых жилетов".

— Так, значит, профессор — просто скупщик мехов? А мне он говорил, что занимается геологией.

— Одно другому не мешает. Наверно, эта самая геология — дорогостоящее занятие, вот и приходится доктору Фарберу подрабатывать на бобрах. Ясное дело, ему это легче провернуть, чем нам с тобой. Его и здесь все знают, и в городах. Все ему доверяют, а доверие — самая выгодная вещь на свете. Без доверия нет бизнеса.

Трактирщик, рассуждая о бизнесе, немного успокоился и перестал вытирать пот со лба. Степану не хотелось возвращать его к неприятной теме, но он все же сказал:

— Ты прав. Я вот доверился твоим гостям, отдал револьвер. Их бизнес очень выиграл от моей доверчивости.

— Очень хорошо, что ты отдал револьвер, — твердо сказал Эрни. — По крайней мере, теперь тебе не придется воевать с ними.

— Ну да. Не придется. И они будут спокойно делать свое дело. И спокойно увезут моих бобров, — сказал Степан, прекрасно понимая, что сейчас ему надо думать не о бобровых шкурах, а о своей собственной.

— Пусть увезут. Ты поймаешь новых.

— Видишь ли, Эрни, ведь эти шкуры — они не мои. Мне их только доверили на время. И дробовик тоже не мой. А ведь бандиты наверняка и его прихватят.

— Конечно, прихватят. "Паркер" — дорогое ружье.

— Вот видишь, — Степан оглядывал стены, на которых висела разнообразная утварь. — Значит, из-за этих бандитов я могу навсегда потерять доверие.

— Ты не виноват. Я всем скажу, что ты был без оружия.

— А это что, не оружие?

Степан Гончар снял с крючка массивный тесак с костяной рукояткой.

— Перестань, — сказал Эрни. — Надо трезво оценивать шансы. У них винтовки, а у тебя нож. Их там шестеро, а ты один.

— Нас двое.

— Я не в счет.

— Хорошо. Но я все равно не один. Ты забыл о "желтых жилетах". Слышишь? Еще стреляют. Значит, шансы не так уж и малы.

— Ты понимаешь, что тебя просто убьют? — спросил Эрни. — Ты согласен умереть из-за каких-то несчастных шкурок?

— Я уже видел, как умирают из-за них, — спокойно сказал Степан Гончар. — Ничего особенного.

Он еще не знал, каким образом сможет вмешаться в бой. Но был уверен, что эта драка не закончится, пока он не вмешается.

Дверь с грохотом распахнулась. Рыжебородый, стоя на пороге, навел на Степана винчестер и приказал:

— Хватай мешок! И пошел на выход!

— Какой мешок?

— Любой, только полный! Эрни, что у тебя тут в мешках?

— Сухофрукты. А этот — с фасолью.

— Вот и отлично! Схватили оба по мешку, и вперед! Живо!

За его спиной зазвенели разбитые стекла и грянул выстрел.

— Что стоите! Ноги отнялись? Вперед!

Степан подхватил за углы холщовый мешок и поволок его к выходу. Он увидел, что Капрал стоит на одном колене перед разбитым окном и целится во двор из винтовки. Там, во дворе, плясали отсветы огня, а через дорогу виднелась почта — впрочем, ее почти не было видно за клубами дыма, над которыми вскидывались языки пламени. Капрал выстрелил, передернул затвор и выстрелил снова. В ответ со стороны почты гулко грохнула винтовка, и в трактире взорвалась винная бутылка на буфетной витрине.

Пригибаясь и волоча тяжелый мешок по полу, усеянному осколками, Степан перебежал к выходу. У крыльца стоял фургон с брезентовым тентом. Задний борт был откинут, полог закатан кверху, а внутри сидел, держась рукой за бок, человек с очень бледным лицом.

— Кидай мешок в фургон и беги за другим! — заорал рыжебородый, подталкивая Степана стволом в спину.

От этого толчка у Гончара задрожали колени, и он едва не упал, пытаясь поднять мешок. Эрни оказался рядом и помог ему. Вдвоем они вернулись на кухню и вместе взялись за корзину с винными бутылками.

— Ничего, ничего, — шептал трактирщик, — они уже уезжают. Видно, ничего не получилось у них.

Когда, пригибаясь под влетающими пулями, они загрузили в фургон все запасы, хранившиеся на кухне, рыжебородый приказал: