Лето волонтёра - Сергей Лукьяненко Страница 18

Прямо с пляжа к нам явился?

— Как я это не люблю, — сказал Иван. На миг обернулся: — Не мешайте.

И лёгкими широкими шагами двинулся к дутикам.

Я понял, что сейчас будет. Прежний вошёл в защитное рассогласование, сейчас его тело большей частью находилось за пределами нашего мира.

Дутики дружно двинулись на Ивана, смешно раскачиваясь на ходу.

Иван ускорился.

Я не заметил, когда и где он взял клинки. С виду — обычные длинные ножи, может быть, даже поварские, никаких понтов. В трусах уж точно такие не спрячешь.

Дутики разлетались в разные стороны от его ударов, на их телах появлялись и зарастали глубокие резаные раны.

Но Иван тоже несколько раз отшатывался, а один раз болезненно вскрикнул. Рассогласование не было абсолютной защитой.

Первой начала стрелять Дарина. Плазменные заряды из пистолета Инсеков произвели не больший эффект, чем когда стрелял отставной генерал — раны мгновенно затягивались. Но всё-таки она отвлекала дутиков.

Я поднял секадор.

И выстрелил в дутика, который был чуть в стороне от остальных.

Вот тут эффект оказался куда заметнее.

Дутик осел, уменьшаясь, будто сдутый воздушный шарик. Из невидимых пор в белой шкуре хлынули потоки воды. Дутик шевелился, водил руками по полу, будто собирая воду и медленно надувался. Но очень медленно.

Свет мигнул снова. Я вновь нажал на спуск, но секадор не сработал. Рядом без всякого эффекта пыталась выстрелить Дарина.

Корабль отрубил и наше оружие.

— Время! — крикнул Иван, отступая. — В экран!

Милана не колебалась, шагнула и исчезла в светящемся проёме. Загасить переход корабль, похоже, не смог.

— Дарина! — я потащил её к экрану.

По кораблю снова прошла дрожь.

В одной из стен появилась дыра, которая стремительно расширялась. За отверстием была Луна — серо-коричневая поверхность, мозаика ярких скал, освещённых солнцем, и непроглядной тьмы там, куда оно не заглядывало.

И это было настоящее отверстие, воздух взвыл, вырываясь в проём. Дарину потащило из моих рук, меня вслед за ней — наружу, в ледяной безвоздушный ад.

Иван даже не обернулся, отступая от наседающих дутиков. Продолжая двумя клинками отбивать их атаки, выбросил руку в сторону проёма — и вой ветра стих, будто отверстие закрыла невидимая стена. Прежний взмахнул ещё одной рукой (да-да, именно так, четвёртой), и нас с Дариной кинуло к экрану. В движении я поймал её, обнял — и мы вместе пролетели сквозь экран.

Прямо в большой зал ресторана, где на покрытых белоснежными скатертями столах несколько официантов расставляли тарелки и бокалы, зажигали свечи и раскладывали столовые приборы.

Мы прокатились по полу из тёмного полированного дерева. Милана помогла подняться Дарине, я встал сам.

Судя по силе тяжести, мы были дома.

Широкие окна вдоль двух стен, за ними море, солнце на закате, крики чаек, запах соли и йода…

Да, мы на Земле.

Вначале я подумал, что официанты просто не замечают происходящего — ни шипящих молний, между которыми мерцал экран, ни нашего появления. Потом поймал внимательный взгляд одного из официантов, немолодого, с высокомерным горделивым лицом — он явно был тут старшим. Метрдотель или дворецкий…

О, я знаю этот взгляд!

Один из официантов замешкался, с любопытством глядя на Дарину.

Метрдотель небрежным движением отвесил официанту лёгкий подзатыльник. Тот сразу же утратил к нам интерес и занялся работой.

Учитывая, что метрдотель стоял метрах в двух от чрезмерно любопытного официанта, сомнений не оставалось.

Слуга!

Метрдотель двинулся к нам. Я видел, что он продолжает контролировать экран, да и за прочим персоналом приглядывает, но сейчас центром его интереса стал я.

Всё это напоминало какой-то отвязный боевик, где происходящее живёт по своим законам. Какую-то бондиану…

— Bonsoir, Monsieur, — произнёс он. — Comment puis-je vous servir? ^[1]

Из какого-то упрямства я ответил на немецком, общем языке Изменённых.

— Champagner für die Damen, Wodka und Martini für mich. Schütteln, nicht mischen. ^[2]

Фильмы про Бонда я любил.

Метрдотель смотрел на меня. Потом ответил на чистом русском языке:

— Я приготовлю вам «Веспер», господин Бонд.

Чувство юмора у Слуги?

Нет, это точно не наша реальность.

Метрдотель неспешно удалился.

— Вечерня? — спросила шёпотом Дарина.

— Это такой коктейль, — пояснил я.

Посмотрел на экран. Что там происходит, где Иван?

Я вдруг поймал себя на том, что хочу, чтобы он выжил. В этом неправильном мире даже мерзкий, но знакомый Прежний был хоть каким-то якорем реальности.

Молнии вдруг замерцали, потускнели, начали угасать. И в последний миг перед тем, как они исчезли, из экрана выпрыгнул Иван.

В отличие от нас он не упал, не потерял очки и даже в мокрых плавках выглядел элегантно. Вот он действительно походил на агента ноль-ноль-семь, вернувшегося с миссии — какой-нибудь пустяковой, в самом начале фильма.

К тому же Иван вернулся не пустым.

Он держал в одной руке планшет, на котором я набрасывал план корабля. Вряд ли Прежнего заинтересовали мои каракули, скорее, он надеялся выжать какую-то информацию из планшета.

В другой руке у Ивана был кусок дутика размером с маленькую дыньку «колхозница». Именно что кусок, вырванный из тела, кроваво-белый, сочащийся слизью.

Трусы на Прежнем были разодраны на заднице и свисали лоскутом, что его, впрочем, ничуть не смущало.

— Пётр! — крикнул он. — На исследование!

И бросил кусок плоти метрдотелю.

Тот с бесстрастным лицом поймал добычу, взял с ближайшего стола тарелку и положил на неё. Спросил:

— Элеоноре?

— Да, пусть поработает. — Иван швырнул метрдотелю и планшет. — И эту хрень пусть считают полностью. Включая удалённое.

Он вытер руки о трусы и повернулся к нам. Облизнул губы. Спросил:

— Кто вы такие? Как ты смог со мной связаться? Что это за твари… Инсеки никогда не использовали подобные биоформы…

— Долгая история, — ответил я. — Можно привести себя в порядок?