Ловец знаний - Роман Пастырь Страница 18

Пока Сергиус продолжил разбираться с крестьянами, наша троица осталась предоставлена сама себе. Я отделился от толпы и обошёл деревню по кругу. Заглянул в каждый угол, стремясь узнать, чем здесь живут. Да ничем особым на первый взгляд. Никаких тайн не нашёл.

Как и тел. Либо их успели захоронить, либо сожгли.

— Что ты здесь делаешь? — Кая умудрилась подкрасться ко мне сзади, когда я заглянул в один из сараев.

— Изучаю. — ответил я недовольно, вздрогнув от её резкого голоса. — Как думаешь, что здесь случилось?

— Ночные твари напали или дезертиры. — пожала она плечами, — Разве мало причин для беды?

— Наверное, не мало, — согласился я. — А ты что тут делаешь?

— Приглядываю за тобой.

— Зачем? — удивился я.

— Ты слишком подозрительный.

— Чем же?

— Всем.

— Как и ты, — окинул я её взглядом, — Откуда такая будешь?

— Вот ещё, перед тобой отчитываться.

Кая снова дернула головой и величаво утопала от меня.

* * *

Руки пятилетки — то ещё испытание. Как для меня, так и для окружающих. Справиться с простым поручением и то постараться надо. Казалось, пальцы и руки живут сами по себе. Выносливость минимальная, как и ловкость с силой. Там, где взрослый управится за минуту, я буду мучаться час.

С момента прибытия прошло два месяца. Два дождливых, сырых и холодных месяца, которые здесь называли сезоном дождей. Об этом времени, даже захоти, много не расскажешь. Скукота в основном. От меня ничего не требовали. Разве что помощи по мере скромных сил. Принеси, подай, передай поручение.

Тело у меня было неразвитым, зато мозги с каждым днём работали всё лучше. А ещё я умел писать, читать, пусть и не на местном языке, а на своём. Но для эарца с даром памяти нет ничего трудного в том, чтобы выучить чужой язык. Как и счёт, а там и в основах бухгалтерии разобраться, которая оказалась здесь на примитивном уровне. К этому делу меня приставили случайно.

Бумагой, на которых велись записи, это трудно назвать. Как по содержанию, так и по материалу. Жалкое подобие пергамента. Да и чернила — издевательство сплошное. Зафиксировать информацию можно, но немного. Нечего и думать, чтобы написать книгу.

Записи я обнаружил случайно. Стоял в комнате, когда Сергиус разбирал стол прошлого старосты. Стоял не просто так, а на подхвате, чтобы если потребуется позвать кого или мелкое поручение выполнить. Сергиус достал бумаги, покрутил их в руках и в сторону отложил с таким видом, будто собирался сжечь.

Так и оказалось.

— Это в печь кинь, — приказал он.

Послушно взял листы, но на этом моя исполнительность закончилось: я вгляделся в написанное. Здесь то и выяснилось, что Элиза учила сына грамоте и счёту. В голове закололо и буквы с цифрами, которые сначала показались непонятными закорючками, наполнились смыслом.

— Простите, наставник, — если ты ребенок и хочешь продвинуть свои интересы, то лучше проявить немного вежливости, — Кажется, это бухгалтерские бумаги.

Надо было видеть взгляд Сергиуса. Не уверен, что он знает слово бухгалтерия.

— Возможно прошлый староста вёл с помощью них дела.

— Сможешь прочитать? — заинтересовался мужчина.

Про себя я мысленно улыбнулся. Почему-то сложилось впечатление, что управлять деревней для Сергиуса вновинку. Тем более, когда это поселение досталось ему после беды — часть крестьян погибла, припасы пропали, а впереди зима и нужно что-то делать. Не просто же так он столько времени убил, чтобы опросить всех крестьян на предмет того, кто есть кто и чем деревня живёт. Тонкость в том, что крестьяне не спешили отвечать чужаку. А если спешили, то не всегда могли внятно выразить свои мысли.

Поэтому ценность получить информацию ещё откуда-то для Сергиуса большая.

Для меня ценность к этому делу присоединиться тоже имеется. Во-первых, полезность для тех, кто тебя кормит, прямо пропорциональна их желанию продолжать кормить. Во-вторых, стоило части знаний мальчишки перейти ко мне, я захотел подстегнуть процесс интеграции. В-третьих, часто знания прячутся в книгах, поэтому выучиться грамоте — один из первых необходимых шагов. Книг я здесь что-то не вижу, поэтому хоть в бухгалтерии покопаюсь.

— Смогу, — ответил я, не чувствуя должной уверенности, — Дайте мне немного времени, на свету прочту и расскажу, что узнал.

— Аккуратнее. Не повреди.

Смешной ты человек, Сергиус. Минуту назад сжечь хотел, а сейчас беспокоишься о сохранности.

Пока разбирался в чужих записях, подумал о том, что у Элизы скорее всего не самое простое происхождение. Иначе откуда она знает грамоту? Ещё и научить этому смогла. Та же реакция Сергиуса, которые вместо того, чтобы кого-то позвать, выбрал сжечь бумаги, говорила о многом. В частности о том, что он не подумал, будто кто-то в в деревне умеет читать. Либо он сам по себе такой дремучий, либо это норма для крестьян. Прошлый староста — исключение. Элиза — тоже.

Пары раз пробежаться глазами по тексту хватало, чтобы «осознать» память мальчишки. Так я вспомнил местные цифры, алфавит и основы писания.

Вернулся к Сергиусу. Зачитал ему, что написано. Мужик впечатлился. Задумался.

— Если подсчитать, сколько осталось припасов, то можно узнать, сколько потеряли. А если посчитать, сколько нужно на одного человека в день, сколько нужно на новый сезон, сколько пройдёт времени до сбора урожая…

— Я понял тебя, Эрано, — остановил меня наставник. — Ты и считать умеешь?

— Умею.

— Однако, — нахмурил он брови, о чём-то задумавшись, — Сколько в среднем урсе малых монет?

— Десяток.

С монетами я к этому моменту разобрался. Отчасти этому поспособствовало «пробуждение» памяти. Стоило мне столкнутся с чем-то знакомым, как в голове что-то кололо и всплывало знание. При этом я совсем не помнил, чем мальчик жил до этого, откуда он и кто его отец. Про монеты узнал, когда задался вопросом, насколько богат. Как услышал их название, так и ценность той или иной монеты вспомнил.

Малый урс — это самая незначительная монета. Урсом названа в честь местного герцога Урсувайского, который, как я догадываюсь, их и чеканит.

— Если у тебя пятнадцать средних монет, сколько из них получится малых? — продолжил спрашивать старик.

Да он издевается что ли?

— Сто пятьдесят.

— А если тебе надо купить еды и стоит она двадцать шесть малых урсов, сколько останется?

— Сто двадцать четыре. — без запинки ответил я.

— Однако, — почесал он отросшую щетину.

Когда мы с ним познакомились, то щетина была размером максимум с фалангу пальца. Сейчас уже с две. Перестал он бриться по какой-то причине.