Николай Хмурый. Восточная война - Михаил Ланцов Страница 18

Александр Александрович Блок осторожно выглянул из-за пригорка. Раздвинул траву. Лег на пузо и, достав бинокль, начал наблюдать за японцами.

Поэт… да, он был поэтом. Но новые законы во многом скорректировали его жизнь. Ведь не отслужив в Имперском ополчении, он изрядно ущемлялся в правах. Поэтому выбора у него особенно и не было. Ситуация усложнялась еще и тем, что он не проходил по квоте бедняков и был обязан содержать себя в армии за свой счет либо сразу внеся всю стоимость, либо открывая беспроцентный армейский кредит…

И вот он – дембель, то есть перевод в Имперский резерв, а вместе с ним стандартные права «гражданина Империи». Программа-минимум выполнена – можно возвращаться к мирной жизни и поступать на юридический факультет, так рекомендуемый ему отцом. Но Блок старался. И это заметили, предложив ему продолжить службу, поступив в военное училище.

Отец был против, мать тоже. Но Блок взял кредит, отказавшись от их помощи. Хотелось доказать свою самостоятельность. Денег на погашение кредита не было. Однако в случае поступления по предложенной ему программе кредит оставался замороженным. Более того, если он после выпуска еще и служить пойдет, то его и вовсе погасят через три года. Красота! В общем, Блок согласился, продолжая доказывать отцу, что он самостоятельный парень.

А стихи? Их служба писать не мешала. Только они стали другими, совсем другими. Меньше женственности и тумана, меньше символизма, больше энергии, страсти, жизни.

Отучился. Выпустился офицером в резервную пехоту. И уже через год прошел отбор в Имперскую гвардию, а еще через год – в лейб-гвардию. Да, обычным корнетом, но лейб-гвардии! Отец был в шоке. Все были в шоке. Никто не ожидал от этого утонченного и изнеженного юноши таких успехов. Так Блок в Маньчжурию и попал в звании поручика лейб-гвардии Гусарского полка – одного из лучших полков империи…

Александр лежал в траве и внимательно вглядывался в то, что происходит на правом берегу Ялу. Требовалось выявить узлы возможной обороны и закономерности в движениях. По разведданным, японцы не пользовались какой-то особенной охраной тылов. Но мало ли? Вдруг это дезинформация? Вот он и лежал в траве, наблюдая, до самого вечера.

И вот наступила тьма.

Личный состав эскадрона проверил еще раз свое снаряжение. Попрыгал. Подергал крепления обвеса. И выступил в путь.

Брод, засыпанный «чесноком», никто не использовал. Это было слишком рискованно. Особенно из-за того, что русские вывалили часть «чеснока» выше по течению и тот постоянно сносило на, казалось бы, очищенный участок. Поэтому его и не караулили. Какой в этом смысл? По мату и воплям и так всем станет понятно, что кто-то решил им воспользоваться.

Два бойца выступили вперед, водя перед собой странными приборами. Палками, на конце которых были обычные деревянные корзинки, в которых лежали магниты. Обычные простые магниты. Но много. Они были довольно тяжелыми, поэтому бойцы надевали ременные плечи и брюшной упор для облегчения удержания магнитного искателя.

Они шли медленно, водя магнитным искателем по дуге перед собой. Время от времени останавливались и, снимая налипший на уловитель «чеснок», кидали его выше по течению. Чтобы тот позже снова сполз на брод. Но потом. Многие дни спустя.

Когда же «разминирование» брода завершилось, на правый берег Ялу начали перебираться бойцы кавалерийского эскадрона… Кавалерийского… М-да… Кавалерия в России была категорически сокращена в ходе военных реформ 1890-х годов. Небольшие конные отряды остались у пограничной стражи, у полевой разведки, тылового охранения и прочих подобных служб. Конные полки же сохранились только в лейб-гвардии, кардинально преобразившись и превратившись в этаких тяжелых драгун.

Типичный эскадрон включал в себя группу управления, три стрелковых взвода, взвод тяжелого оружия, отделение подвоза продовольствия, вещевое отделение и отделение обеспечения. Стрелковый взвод… да-да, именно стрелковый, ведь, по факту, они были драгунами, то есть ездящей пехотой. Такой взвод состоял из четырех опять-таки стрелковых отделений и группы управления. В каждом отделении имелся один ручной пулемет ^[31]. Взвод тяжелого вооружения имел два станковых пулемета, два крепостных ружья и три гранатомета. Очень серьезная огневая мощь! Очень. Ни одна пехотная или кавалерийская рота в мире ничем подобным не обладала… ну кроме разве что ЧВК, но там – отдельная песня.

Отдельно нужно отметить, что для этого задания бойцам эскадрона выдали особое оружие – «ночные карабины». Их сделали на основе револьверов «Наган». Длинный ствол, штампованное цевье, откидной приклад и так далее. Все что нужно. А сверху еще и глушитель, интегрированный в конструкцию карабина ^[32]. Такой карабин давался не «в нагрузку» к штатному вооружению большей части личного состава, а взамен. У руководства не было особой надежды на «бесшумность» всей операции. Расчет был на внезапность и попытку вырвать хотя бы несколько минут лишних – уже хорошо.

Так вот.

Взвод тяжелого вооружения спешно окапывался, готовясь прикрывать своих коллег. А все три стрелковых взвода занялись делом, ради которого сюда и пришли.

Один выдвинулся к понтонному мосту через Ялу, намереваясь его взорвать. Что было делом нехитрым. Охрана слабая, динамитных шашек много. Оставалось скрытно подойти, перебить охрану и сделать дело. Два других взвода отправились через брод на правый берег реки, далее мостками и в городок. Им требовалось сжечь склады и заглянуть «на огонек» в местный штаб. Ренненкампфу требовались точные данные о численности и дислокации японских войск, чтобы оценить риски, и других способов получить эти сведения у русских попросту не было…