Мекленбургская принцесса - Иван Оченков Страница 18

— Зачем ты так говоришь, Мария Агнесса?

— Затем, чтобы ты не стала такой же дурой, когда вырастешь! Что тебе передали мальчишки?

— Что будут ждать тебя на вашем месте у пруда.

— Отлично, а теперь мне нужно твое платье.

— Что?! Мы так не договаривались!

— Прекрати, пожалуйста. Мне до смерти надоело это заточение, и я хочу хоть маленький глоток свободы. А помочь мне, кроме тебя, некому!

— Но что ты задумала?

— Ничего особенного. Эти клуши сейчас заснут, и мы спокойно поменяемся одеждой. Даже если они проснуться ненароком, хотя я за ними такого не припомню, они все равно ничего не поймут. Фигурой и волосами ты похожа на меня, а ближе они не подойдут. Играйся спокойно со своими куклами и всё будет в порядке. Кстати, вот тебе еще одна.

Это бы удар ниже пояса. Во время урока вышивания Шурка утащила несколько иголок с нитками и сшила из лоскутов подобие человеческой фигурки и набила её обрезками ткани и ниток. У нее были руки и ноги, а на лице пара глаз из пуговок и вышитый мулине рот. Надо было сделать еще волосы из бахромы сделать, но она не успела. Впрочем, кукла и без того получилась на славу. Во всяком случае, ни у кого такой не было. Обычно игрушки делались из дерева, в крайнем случае, скручивались из пучка соломы, но почему-то пока никто не догадался их шить. Возможно, потому, что даже самые маленькие лоскуты шли в дело — на одежду или одеяла.

— Какая прелесть! — округлила глаза девочка.

— Можешь оставить её себе!

— Хорошо, принцесса. Но если мы попадемся, то скажите, будто Вы мне приказали!

— Что это ты стала такой церемонной? Не бойся, в случае чего, я всё возьму на себя.

Дальше было дело техники. Поменявшись с подружкой платьями, Шурка, как ни в чем ни бывало, пробежала по двору и выскользнула из замка.

— Привет, банда! — весело крикнула она мальчишкам, заскучавшим, ожидая её.

— Здравствуйте, Ваша Светлость, — растерянно воскликнул Гюнтер и попытался изобразить поклон, глядя на который девочка не могла удержаться от смеха.

— Ха-ха-ха, видел бы ты себя со стороны!

— Простите, но вы теперь принцесса…

— Прекрати немедленно! Либо мы по-прежнему друзья, либо я больше не приду!

— Не обижайся, Мария, — хмыкнул Руфус. — Просто мы уж думали, что тебе не удастся вырваться. К тому же, мы давно не видели тебя в платье и растерялись. Ты ведь раньше приходила одетая как мальчишка!

— Ну и как вам? — осведомилась Шурка, недоверчиво хмыкнув.

— Сказать по правде, оно идет тебе гораздо больше, чем мужской костюм!

— Вот и носите такие тряпки, раз уж они вам нравятся! — рассвирепела подружка. — Ну-ка, где моя шпага, я вас сейчас и в платье вздую так, что мало не покажется!

— Вот это по-нашему, — широко усмехнулся Руфус, а его приятель с поклоном вручил девочке деревянный клинок.

— Возьмите этот меч, принцесса, и ведите в бой своих верных вассалов!

— Становись в позицию, болтун, и защищайся!

Такие походы случались далеко не каждый день, и юная принцесса надеялась, что они останутся тайной для матери и бабушки, но не тут-то было. Если сонные няньки и могли перепутать Гретхен и Марию Агнессу, а стража не обратить внимания на девчонку в простом платье, то уж о Хильде этого сказать было никак нельзя! От природы вредная и склонная ябедничать, племянница управляющего была до крайности уязвлена высокомерием новоявленной принцессы и обдумывала планы мести. То, что она сама виновата в подобном отношении, ей, разумеется, и в голову не пришло. Так что когда она увидела знакомую фигурку, выходящую из замка, и удостоверилась, что это именно Мария, Хильда поняла, что пробил её час.

В тот день Шурка снова удрала к своим приятелям и с упоением дралась с ними на деревянных шпагах, затем они вдоволь искупавшись в речке, грелись на солнце, и, наконец, распрощавшись, разошлись, каждый в свою сторону. Первый звоночек, что что-то идет не так, прозвенел, едва она вошла в замок. Стражник, обычно не обращавший на шнырявших туда-сюда детей никакого внимания, вдруг внимательно посмотрел на нее и сделал знак своему товарищу. Затем, оказалось, что калитка в герцогский садик, из которой она обычно выходила, оказалась закрытой. Бежать к себе ей пришлось через парадный вход, где её немедленно перехватили служанки.

Через минуту злоумышленница стояла перед герцогиней и матерью и выражения лиц обеих не внушали ей ни малейшего оптимизма.

— Где вы были, Ваша Светлость? — нервно спросила Марта, и сам тон вопроса, а также то, что она прибегла к титулованию, со всей ясностью показали, что дело худо.

— Я гуляла, — обреченно вздохнула Шурка.

— И где же?

— В окрестностях замка.

— Чудно!

— Матушка, простите, но…

— Никаких но!

Девочке ничего не оставалось, как стоять, сжав зубы, и, упрямо сдерживая слезы, выслушивать все что мама и бабушка думают о её безответственном поведении. Герцогиня, впрочем, больше молчала, но когда она заговорила, Шурке стало совсем плохо.

— Вы поступили очень дурно, Мария Агнесса, — необычно скрипучим голосом заявила она. — И ваш проступок, несомненно, заслуживает наказания. И будьте уверены, что Ваша Светлость получит его полной мерой, равно как и ваши няньки, допустившие преступную небрежность, не говоря уж о маленькой сообщнице, которую вы себе сыскали.

Наказание заключалось в том, что всех виновных высекли, кроме, естественно, самой принцессы. С ней поступили еще хуже — её заставили на это смотреть. И если крики нянек вызвали у Шурки весьма мало сочувствия, то каждый удар по малышке Гретхен отдавался по ней, будто били не подружку, а её саму. Когда экзекуция закончилась, она хотела броситься к бедняжке и попытаться хоть как-то утешить её, но глотающей слезы девочке не позволили и такой малости. Служанки немедля схватили принцессу за руки и вывели её вон, после чего посадили под замок и целых три дня не выпускали никуда, кроме церкви.

— У меня у самой сердце кровью обливается, но это было необходимо, — тяжело вздохнув, пояснила герцогиня, в ответ на полный мольбы взгляд Марты. — Представь себе, что она устроит нечто подобное, когда вы отправитесь в Росток?

— Она ещё так мала…

— Но уже принцесса, и должна привыкать, что всякое её действие может отразиться не только на ней, но и на окружающих!

— Да, я понимаю.

— Боюсь, что нет, девочка моя. Ты дочь бюргера и навсегда ей останешься, но твоя дочь стала нобилем. И выйдет замуж за нобиля! ^[5]

— Она всего лишь маленькая девочка.