Шагающая смерть - Уильям Кейт Страница 18

– Сухопутным рылом? – сказал он нарочито язвительно. – Месить грязь копытами ходячей машины? Во флоте хоть есть где развернуться. А ваши операторы страйдеров годятся разве что для…

– Малыш, ты слишком увлекаешься виртуальными драмами, – оборвала его Алессандро.

– Послушайте, на что я вам сдался?

– Нет ничего постыдного в высоком пункте ТМ, – сказал Фишер, опередив Алесоандро с ответом. – Чёрт, другие психотехнические нарушения куда хуже. Технофобия, например, – страх перед техническим развитием общества. Техническая депрессия. То есть, когда понимаешь, что ИИ дал тебе сто очков вперед, и тебе никогда не догнать его. По сравнению с этим техномегаломания – сущий пустяк.

– У меня ТМ равняется трём пунктам, – добавила Алессандро и одарила его холодной улыбкой. – Когда манипулируешь шестидесятитонной махиной ходячей смерти, нужно думать, что ты бог.

Всё это бездушное манипулирование цифрами и фактами, лишенными живой плоти, не имело к Дэву никакого отношения, и не шло ни в какое сравнение с тем, о чём он мечтал.

– Честно говоря, сынок, – продолжал Фишер, – будь у меня твои показатели ОПС и такие же имплантаты, я бы ухватился за эту возможность, не задумываясь ни на минуту. Флот не станет вторично рассматривать твое заявление. ТМ-рейтинг, равный четырем, перечеркивает тебе дорогу туда. Для управления их дорогими малышами в Божественном Океане им нужны хладнокровные, спокойные люди с устойчивой психикой. Не воины.

– Чёрт побери, – не выдержала Алессандро, – я сомневаюсь, что техническая служба встретит вас с распростёртыми объятиями, так что вам ничего не остаётся, как выбирать между страйдерами или линейной пехотой.

Это походило на ночной кошмар или ужас виртуальной драмы, из которой он не мог выйти, поскольку не знал кодового слова.

– Какой же это, по вашему, шанс?

– Я бы сказала, что никакого. Вы же говорите, что не хотите быть сухопутным рылом, так?

– Но ведь если я соглашусь стать оператором страйдера, мне придется служить более пяти лет?

– Да, на два года, – согласился Фишер. – Но подумай о преимуществах…

Дэв едва слышал, как Фишер что-то говорил относительно более высокого жалования, скорейшего продвижения по службе, немеркнущей славы. Фишер был прав в одном – кому охота быть военнослужащим рядового состава, если есть шанс носить золотые нашивки. Лучше отдавать приказы, чем подчиняться им. Будучи оператором страйдера, он, по крайней мере, будет иметь приличную бронированную защиту.

– Кроме того, получив квалификацию младшего офицера, ты сможешь ещё раз попытаться попасть во флот, – сказал Фишер в заключении.

– Каким же это образом?

– Снова пройти ОПС. Твои показатели в результате тренировок и твёрдой дисциплины могут измениться, такое случается и при перемене взглядов на жизнь. К тому же ты должен знать, нет ничего невозможного в перепрограммировании собственного программного продукта.

– Собственного программного продукта?

Он указал на голову Дэва.

– В отличие от имплантированного цефлинка твой мозг является органическим продуктом, Собственный программный продукт – это та программа, которой управляет твой органический продукт. Знаешь, у большинства людей имеется несколько чётко отличающихся друг от друга собственных программных продуктов, которые они запускают поочередно в разное время. Скажем, есть Камерон, пилот грузового судна. Есть Камерон, любовник, существующий во время увеселительных подключений к компьютерным системам. Камерон, сын адмирала…

– Ну так что? – выпалил он на этот раз сердито.

– У большинства людей эти программы имеют довольно много общих мест соприкосновения. Если же такого соприкосновения не существует, мы получаем раздвоение личности, тяжёлое психическое заболевание и всё такое. Если поле соприкосновения слишком велико, мы получаем консервативных упрямцев, которым трудно приспосабливаться к окружающим условиям. Ваши показатели свидетельствуют о втором.

– Он хочет сказать, Камерон, что у вас плохое поведение. Вы упрямы и твердолобы, но меня это устраивает.

Он с подозрением посмотрел на неё, потом снова перевел взгляд на Фишера.

– Так значит, я смогу позже перевестись во флот?

– Возможно, – Фишер пожал плечами. – Мы осуществляем полное подключение человека к машине вот уже на протяжении четырёх столетий. Аппаратное и программное обеспечение не представляют никакой проблемы. Но собственный программный продукт и сегодня для нас загадка. В основном из-за того, что по этому поводу думаете вы сами.

В конце концов Дэву не оставалось ничего другого, как согласиться. Это был единственный выход.

Дэв вернулся в свою казарму номер три, чтобы забрать вещи. Он был благодарен судьбе, что никого из его приятелей не было. Всё ушли на прохождение дальнейшего тестирования. В здании оставался один Кастельяно.

– НКП? – спросил он, поднимаясь с койки. – Я был прав? Вижу-вижу по твоему лицу.

– Думай, как знаешь, – сказал Дэв, вкладывая столько презрения в свои слова, сколько мог. Ему очень хотелось сохранить хорошую мину при плохой игре, но Кастельяно обладал способностью видеть действительное положение вещей, а Дэв не желал доставить парню удовольствия разглядеть за ложью правду. – Они хотят сделать из меня офицера.

– Ха! Я бы знал об этом! Брось трепаться!

Если час назад Дэву хотелось набить Кастельяно морду, то сейчас ему было всё равно. Он всё ещё находился под впечатлением той радикальной перемены, что наступила в его судьбе. Слишком уж неожиданным оказался этот поворот на девяносто градусов.

– Это лучше, чем быть пушечным мясом, – сказал Дэв.

– Да уж, – согласился Кастельяно, – но только до тех пор, пока тебя не спишут. Когда ты не сможешь справляться с тем дерьмом, в которое тебя окунут, они быстренько напялят на тебя боевые доспехи, так что и глазом моргнуть не успеешь.

Дэв по новому взглянул на Кастелъяно.

– Так вот, что произошло с тобой, да?

Тот пожал плечами.

– Однажды я опростоволосился, и они бросили меня в пехоту. Шесть месяцев спустя я увидел, как проклятый ксеностолкер схватил моего лучшего друга и на моих глазах, Боже праведный, сожрал его ноги. Тот лежал на земле и кричал, чтобы я пристрелил его, но я ничего не мог сделать, я убегал, потому что проклятое чудовище тянулось ко мне!

Кастельяно стоял перед Дэвом, перебирая руками, дикий взгляд блуждал, как будто жуткая сцена все еще была у него перед глазами. Потом он расслабился, и створки раковины, из которой выглянуло его «я», которое он никогда никому не показывал, снова захлопнулись.

– Ладно. – Голос его теперь звучал почти нежно. – Прости. Не сердись на меня. И желаю удачи, ладно?

Прямой как палка, он повернулся на каблуках и, беззаботно посвистывая, вышел из казармы. Дэв упаковал свой багаж, сделал отметку об убытии и доложил о себе командованию военной подготовкой новобранцев.