Час Орды - Гордон Диксон Страница 17

Он почувствовал, что его понесли. Куда и зачем — неважно. Он увидел над собой качающийся потолок коридора, верхнюю часть дверного проема, а затем потолок небольшой комнаты. Майлз почувствовал, как его сунули на мягкую поверхность в стенную нишу, которая, наверное, заменяла койку или кровать. Потом его оставили одного, и он уснул.

Пробуждение было постепенным. Майлз почувствовал, что спал очень долго. Сначала он не ощущал ничего, кроме одеревеневшего тела.

Не двигаясь, он лежал там, куда его положили. Приподняв голову, чтобы осмотреть себя, он не заметил ничего особенного, что напоминало бы о происшествии. Глубокие укусы и царапины, как и остальные, полученные в поединке с Чак'кой, раны, уже затянулись и зажили. Несмотря на слабость и боль, по его школьным воспоминаниям превосходившие все вместе взятые травмы от игры в футбол, Майлз чувствовал себя так же хорошо, как и до драки.

Он повернул голову. У другой стены небольшой комнаты на койке лежал чужак с тигриным лицом. Чак'ка тоже проснулся и смотрел на него. Два клыка блестели в огне осветительной панели над головой, в то время как массивное тело по-прежнему наполовину скрывалось в тени. Не понимая выражения лица своего противника, несмотря на усталость и боль, Майлз почувствовал в себе нарастающий белый огонь похотливого удовлетворения от убийства, совершенного во время схватки.

Он вызывающе усмехнулся Чак'ке, тот неожиданно отвел взгляд, и Майлз понял, благодаря своей чувствительности к чужим переживаниям, дарованной ему вместе с новым телом и из-за своего некоего родства с Чак'кой, что он оказался сильнее по крайней мере хоть одного члена экипажа.

— Ты прыгаешь на каждого, кто впервые появляется на борту корабля? поинтересовался Майлз.

Чак'ка поднял глаза и ответил:

— Больше не буду. Экипаж этого корабля укомплектован полностью. Ты был последним, а сейчас последний — я.

Некоторая двусмысленность присутствовала в значении того слова на общекорабельном языке, которое Чак'ка использовал в качестве «последний».

Как будто Чак'ка под «последним» в то же время подразумевал и «наихудший».

Майлз не мог уловить тонкий, но несомненный смысл по той причине, что знал этот странный язык слишком хорошо. Он говорил на нем и одновременно переводил в уме на английский, но не мог сравнить свой перевод с реальными звуками, слышимыми им и произносимыми его собственным ртом, из-за того, что центрогалактиане привили ему этот язык на уровне подсознания. Так же как человек не может услышать акцент, с которым говорит на родном языке, так и Майлз больше не мог проанализировать произносимые им странные слова.

Он покачал головой и бросил думать о двойном смысле.

— Тогда что нам сейчас делать? — спросил он Чак'ку.

— Делать? — переспросил Чак'ка. — Ничего. Что здесь делать?

Он упал обратно на кровать и перевернулся на спину, всматриваясь в потолок своей ниши.

В ответе Чак'ки присутствовали отчаяние и безнадежность. Удивленный и заинтересовавшийся Майлз сделал попытку подняться. Поморщившись, он сумел опустить ноги с кровати и встать. Тело по-прежнему оставалось онемевшим и непослушным, но Майлз подумал, что потихоньку все придет в порядок. Он медленно вышел из комнаты в коридор.

Мимо шел другой член экипажа. Он походил на круглого медведя. Майлз сжался, готовый ко всему, даже к нападению. Но массивный инопланетянин удостоил его равнодушным быстрым взглядом и пошел дальше. Майлз решил, что наступило самое подходящее время обследовать корабль, к которому его приписали.

В течение следующего часа он этим и занимался. Он не торопясь осмотрел внутренности корабля от носа до кормы, а также сосчитал остальных членов экипажа. Их в самом деле оказалось двадцать три вместе с ним, и каждый из них был непохож на другого.

Но самым любопытным оказался, конечно, сам корабль. Судя по всему, у него отсутствовал двигатель, хотя, может быть, его заменяло устройство, которое лежало спрятанным в небольшой нише за консолью пульта управления в дугообразной комнате. Кроме центра управления, в котором могли работать одновременно не более трех членов экипажа, Майлз обнаружил несколько комнат для экипажа, число коек в них варьировалось от одной до четырех безо всякой видимой причины и цели. Общая комната, в которой Майлз оказался в самом начале, занимала большую, среднюю, часть корабля и была заставлена различными предметами, которые он посчитал за мебель или устройства для отдыха. Среди них он, к своему удивлению, увидел очень земное глубокое кресло с маленьким круглым столиком рядом с ним.

Все остальное пространство внутри сигарообразного корабля занимали двадцать «посадочных мест», напоминающих огневые позиции, по десять с каждой стороны.

Внутри каждой находилась оружейная установка, представлявшая собой место наводчика, соединенное с тяжелым механизмом-шарниром. На лицевой стороне механизма с обеих сторон от кресла торчали две ручки, а из противоположной торчал шарообразный выступ, в котором Майлз с первого взгляда угадал орудия. Но при более внимательном осмотре выступ оказался не полым цилиндром, как у любого земного оружия, а Цельным металлическим стержнем, на конце которого не виднелось ни малейшего намека на отверстие для выброса какой-нибудь энергии.

Кроме того, подумал Майлз, если металлические стержни служили аналогично стволам ружей, то энергия, испускаемая ими, должна беспрепятственно проникать сквозь выступавший перед ними шар. А в этом случае Орда могла бы защитить свои корабли, снабдив их корпусами из подобного материала.

У него накопилось слишком много вопросов, на которые он сам ответить не мог. Он нуждался в помощи. К тому же с ним заговорил пока только Чак'ка. Майлз повернулся в сторону комнаты, в которой остался лежать на койке инопланетянин с тигриным лицом, но чувство осторожности остановило его. Чак'ка никуда не денется. Потом будет достаточно времени задать ему вопросы.

Он вернулся в зал и сел в замеченное им ранее глубокое кресло. В ту же минуту рядом с ним тихо звякнул маленький столик, в самом центре которого без малейшего шума непонятно откуда материализовались чашка на блюдце с налитым дымящимся кофе.

Майлз не чувствовал голода. Его это удивило. Он на самом деле не хотел есть, с тех пор как его вылечили и обновили пришельцы. Но при появлении чашки с кофе он осознал, что где-то очень глубоко в мозгу, в качестве некоего противовеса непритязательности тела, сидела мысль о кофе.

Заинтересовавшись, Майлз еще раз посмотрел на стол, думая о куске яблочного пирога, тут же появившегося с вилкой на тарелке рядом с чашкой.

Как только Майлз взял вилку, чтобы попробовать пирог, вокруг него внезапно возник шар из серого непрозрачного материала. Он не смог ничего разглядеть в комнате. Немного встревоженный, он положил вилку на кофейный столик, и шар немедленно исчез. Он взял чашку, и вновь его окружил барьер.