Аргентина. Кейдж - Андрей Валентинов Страница 17

— В шко-лу! — негромко, но решительно скомандовал «подпольная кличка Кай». — Возьмешь такси — и чтобы успела к третьему уроку. Проверю!

Малявка, обиженно засопев, взглянула на гостью. Анна сочувственно улыбнулась.

— Ну, ладно. Как всегда, на самом интересном месте…

Маленький кожаный ранец лежал на столе. Девочка, не став его надевать, взяла за ремень и без всякой охоты протопала к двери, стараясь ступать как можно громче. На пороге обернулась.

— А такси не нужно. Я на машине monsieur contre-amiral, она в соседнем переулке стоит. Ага! Ага! Вечером обязательно приеду…

И, уже с лестницы:

— Синьорина Анна! Я — Гертруда, но можете звать Гердо-о-ой!..

Кай — и его Герда… Секретный агент Мухоловка подошла к раскрытому окну, глубоко вдохнула, скользнув взглядом по густой листве платана. Кажется, она попала по нужному адресу. Как там у Андерсена? «В большом городе, где столько домов и людей…» В большом городе Париже, где столько домов и людей, что даже контрразведка бессильна…

— По паспорту я — Йоррит Марк Альдервейрельд, — негромко проговорил быстроногий. — Но лучше просто — Марек, так меня все зовут. Как вы уже догадались, чистокровный голландец, родился в Нидерландской Индии, где очень много диких лемуров…

— А еще — орангутангов.

Мухоловка повернулась и, не сдержавшись, царапнула взглядом «чистокровного». Поляк или чех, и лицо почему-то знакомое. Картотека розыска? Секретный агент по кличке Кай… Нет… Просто кого-то очень напоминает.

Красивый парень!

— А про себя я еще не придумала, Марек. У меня итальянский — с немецким акцентом, это сразу заметно…

Марек усмехнулся.

— А немецкий — южный, почти как у меня. И еще… Шрам от пули вы челкой прикрываете, но лучше носить берет. Давайте присядем!..

Отодвинув стул, подождал, пока гостья устроится, затем поставил на стол большую темную бутыль.

— Это — по желанию. Мне дочь строго запретила, но, если что, скажу, будто вы настояли. На первый раз простит. Кстати, если хотите, могу принести пепельницу. Я сам — некурящий. Ну, с некоторых пор…

Последнее прозвучало не слишком уверенно, и Мухоловка предпочла сигареты пока не доставать.

— К тому же вы — художница. Не забыли, Анна? Остается сложить все вместе…

— Уже.

И — решилась.

— Марек! У меня очень хорошая память. Мы с вами не встречались, я не слыхала вашего голоса, но лицо где-то видела. И не в газетах, не в книге… Если вы профессионал, тогда все понятно, наш мир очень тесен. Это могло быть?

— Да, — очень спокойно ответил он.

Достал глиняные стаканы, пододвинул бутыль.

— Вы видели фотографию гауптштурмфюрера СС Харальда Пейпера. Это мой брат-близнец.

Анна на миг прикрыла веки. То же лицо, но под фуражкой с высокой тульей. Белая рубашка, черный мундир…

— Точно!

Открыв глаза, вновь скользнула взглядом по лицу того, кто сидел напротив. Улыбнулась.

— Вы не думали отрастить большие-большие усы, Марек? Впрочем, не стоит, таких памятливых, как я, в Париже не очень много.

Хотела сказать, что подобное сходство — и опасно, и очень перспективно, но прикусила язык. Не ее тайна.

— А что касается меня… Италия, Южный Тироль. Там живут немцы, говорят на диалекте, близком к баварскому. Маленький поселок Баргарата-Мармарола, для местных — просто Мармарола. Там я родилась, училась, писала картины… ^[26]

— А рисовать вы умеете? — мягко улыбнулся Марек.

Мухоловка поглядела в сторону стоявших вдоль стены полотен.

Ее так и подмывало сказать, что подобное — хоть с закрытыми глазами, причем малярной кистью или веником.

— Пауль Клее, — понял ее капитан деревянного корабля. — Да, над этим в Рейхе сейчас принято издеваться. Не всегда и не всем приятно смотреться в зеркало. Итак, вы писали картины…

— …А заодно штурмовала окрестные скалы. В этом мае навернулась, когда дюльферяла с Lupo, то есть с Волка, лежала в веронской больнице… Итальянский паспорт, кстати, у меня есть.

…Спасибо полковнику Строцци — гореть ему живым в аду!

— А еще по данным разведки, вы, Марек, умеете показывать фокусы.

— Такие?

На ладони чистокровного голландца — черный, как ад, шар. Небольшой, с мячик для тенниса. По ровной поверхности — трещинки-паутинки.

— Назовите любое число — от одного до, скажем, пятидесяти…

8

Толпа напирала, давила, захлестывала, сзади же с регулярностью метронома доносилось одно и то же:

— Быстрее, Крис! Быстрее, мы же опоздаем! Быстрее!.. Ну, что ты стал? Крис, поторопись!

До отправления поезда — еще полчаса, но пережидать высыпавший из вокзальных дверей народ — пассажиров только что прибывшего «скорого», Мисс Репортаж категорически отказалась. Тому была причина: в годы давние, по ее собственному рассказу, семья Бьерк-Грант однажды умудрилась вовремя не приехать на вокзал…

— Крис, ну быстрее!..

Кейдж отнесся к происходящему философски. В спину не толкает — и ладно. Сквозь толпу же пробираться трудно, но возможно, ибо их маленький отряд возглавлял лично Монстр, увешанный самым ценным багажом — фотоаппаратурой, включая оба штатива. Свои камеры, впрочем, Крис ему не отдал, благо не слишком тяжелы. Купленный в Берлине новенький «Contax II» ^[27] — на левом боку, старый проверенный «No. 1A Pocket Kodak» — на правом. Все прочее доверили носильщикам. Поезд Париж — Тулуза, девять часов в пути, прибытие — ровно за час до рассвета. Бр-р-р-р!..

— Зато день не пропадет! — наставительно заметила Лорен. — Бодрись, малыш.

Кейдж честно бодрился, Монстру же было все равно. Он мог спать в любых условиях, чем и занимался в свободное от еды и работы время.

…Откуда взялся, не знал никто, даже Джордж Тайбби. По слухам, Лорен привезла Монстра то ли из снежной Аляски, то ли из лесных чащ штата Вашингтон. Для чего, ясно — таскать тяжести и держать поодаль любопытных. Монстр, к всеобщему удивлению, умел разговаривать, правда, не слишком часто и не более трех слов за раз, и даже, опять-таки по слухам, разбирал буквы. Что интересно, против его нахождения при особе блистательной мисс Лорен не возражал никто, даже ее жених. Сам же Монстр объяснял свое присутствие просто:

— Мы — друзья!

И весело скалился желтыми клыками, ввергая сотрудниц редакции в состояние, близкое к столбняку. Но порой бывал и незаменим, как например, сейчас, в толпе.