Эхо войны - Дмитрий Заваров Страница 17

– Спасибо, сынок. – Паутиныч кивает, все еще усмехаясь в бороду.

Чекист разводит бронированными руками и тоже улыбается во весь рот. Здоровый бугай, под два метра ростом, да еще и в такой экипировке – отчего бы не попробовать на спор догнать раненого кабана? У левой ноздри напарника имеется смазанное пятно крови, а правая скула как-то слишком красна для румянца.

– Садись, охотник, чайку попей, – предлагает хозяин.

Чекист вопросительно смотрит на меня, будто советуется. Я бы тоже не отказался от еще одной чашки, но тут вижу, что она снова поворачивает голову к нам.

– Лучше пойдем. – Я поднимаюсь. – Уже начало второго, а еще сколько топать.

Чекист легко соглашается. Чай чаем – но разоблачаться, а потом снова цеплять на себя все агрегаты и приспособления тактического комплекса «Голиаф» ему явно не хочется. Он выходит на улицу, я начинаю собираться.

– Отдай напарнику, в благодарность. – Паутиныч протягивает мне пластиковое ведерко. Сквозь мутно-прозрачные стенки видно, что оно до краев наполнено густым рыжим медом.

– Спасибо.

Кладу мед в рюкзак, подтягиваю снарягу, жму широкую морщинистую руку.

– Передай Хирургу, что через неделю, надеюсь, будет ответ, – говорит Паутиныч.

– Какой ответ?

– Просто передай, хорошо?

Интонация у Паутиныча странная, вроде бы даже угрожающая. Я понимаю, что спросил лишнее. Киваю, набрасываю рюкзак. Она по-прежнему сидит без движения. Отсюда видно, что там, куда повернута ее голова, ничего нет, только белая стена.

– Вы с ней хоть разговариваете? – вырывается у меня еще один ненужный вопрос.

– Разговариваем, – отвечает старик все с той же интонацией.

– О чем?

– Ты правда хочешь это знать?

Я вижу совсем другого Паутиныча: комичный старик с мультяшной внешностью исчез – меня внимательно рассматривает человек, чей дом обходят стороной даже мутанты.

– Я хочу, чтобы ничего этого не было! – вырывается само.

– Надо было разрушить мир, чтобы понять его цену.

– Я ничего не разрушал.

– А артефакты барыгам я таскал? На Станцию я лез? Самое смешное, что все деньги, что ты заработал, теперь не сгодятся даже на то, чтобы подтереться, потому что бумага жесткая.

Старик смотрит строго, даже враждебно. Неуютно под его взглядом, хочется сказать что-то в свое оправдание. Я чувствую себя виноватым, пускай и не понимаю – в чем.

– Знаешь, Паутиныч, я бы многое отдал, чтобы вернуть все обратно.

– Беда в том, что у тебя ничего нет, – говорит он.

Равнодушно вроде говорит, но чувствуется в его голосе какое-то усталое сожаление. И я понимаю: он прав – чего с меня взять? Чего со всех нас – сколько там оставшихся в живых по норам прячется – чего с нас взять? Выжили, приспособились. Как тараканы. И цена нам как тараканам. А она – вон она, сидит. Смотрит в стену пустыми глазами. На что можно выменять ей человеческий взгляд? За какую валюту купить?

– Так что делать, Паутиныч?

Глупо как-то звучит вопрос, жалобно.

– Это каждый сам для себя решает. Ваш брат сталкер вроде верил в Исполнитель желаний. Не хочешь попробовать дойти и загадать?

Совет похож на издевку. Но Паутиныч серьезен. Даже излишне серьезен: смотрит, будто дырки во мне сверлит. Я отворачиваюсь и выхожу на улицу.

– Идем?

Чекист грызет яблоко, которое сорвал только что – ветка над ним еще качается. Солнце насквозь пробивает осенний сад, блики кувыркаются в непросохших лужах на тропинке. Пахнет сыростью и жухлой травой. За домом тянутся ряды грядок и упираются в частокол соснового леса. Паутиныч выходит на крыльцо.

– Доброй дороги. – Он растопыривает пятерню в принятом у сталкеров жесте.

С ним снова все нормально: добродушный, немного комичный старик. Мы уходим.

Чапай, конечно, бродяга авторитетный, но как проводник Чекист на порядок круче. Взять хоть дорогу, которой он меня повел сегодня. Сэкономили почти час, да еще и ни одной твари не встретилось. Аномалий, правда, многовато, но, как говорится, аномалий бояться – в Зону не ходить.

Идем по железнодорожной насыпи. Рельсы совсем чистые, ни намека на ржавчину. От разогретых шпал несет креозотом, сухо шуршат под ногами камни. Слева подбирается стена леса, но на достаточном расстоянии: метров пятьдесят до первых густых кустов, если что – успеем среагировать. А справа тянется болотистая низина, поросшая чахлым ивняком. Вокруг черных клякс открытой воды торчат пики камышей, далеко в зарослях копошится какая-то живность, судя по повадкам, травоядная.

– Паутиныч был связан со Стражами, – внезапно говорит Чекист.

– С чего ты взял? – От неожиданности я даже останавливаюсь.

– Мы с Чапаем однажды пытались добраться до Исполнителя.

– Ты слышал, что ли, о чем мы с ним говорили? – интересуюсь смущенно.

– Дошли до самого пруда-охладителя, – будто не услышав меня, продолжает Чекист.

Сегодня просто какой-то день метаморфоз! Смотрю: а вместо Чекиста, веселого безбашенного балагура, вышагивает рядом со мной суровый мужик, и лицо у него такое, что представить на нем улыбку почти невозможно.

– Вы верили в Исполнитель желаний? – спрашиваю, чтобы хоть что-то спросить.

– Нет. Хотя учитывали и такую возможность. Но дальше охладителя пройти не смогли. Как будто упираешься в стену… Но не физическую… Как бы просто не можешь идти, шаг вперед сделать не можешь. Обратно – пожалуйста, а вперед – ноги просто не слушаются. Понимаешь?

– Нет, – честно признаюсь я.

– Ну да. Это сложно объяснить. Представь, что тебе сейчас нужно мысленно управлять моими ногами. Справишься?

– Дикая мысль.

– Вот там было примерно так же: ты имеешь желание пойти вперед, но это желание не имеет к твоему телу никакого отношения. Какой-то паралич сознания… Лежим мы в кустах перед самой бетонкой, что вокруг пруда идет, и то я, то Чапай пытаемся хотя бы проползти вперед. Ни в какую. И, знаешь, такая злость берет… Давай покурим.

Чекист относится к тому типу людей, что не могут курить на ходу. Мы присаживаемся прямо на рельсы, закуриваем. Я поглядываю в сторону болот, Чекист контролирует лес. Курим, молчим.

– А чего Паутиныч-то? – напоминаю.

– Паутиныч, – кивает напарник. – Мы там до вечера пролежали. Ты карту видел, нет? Пруд – он такой большой овал, параллельно забору Станции тянется. Слева дорога идет прямо к воротам. И вот лежим мы, значит, корячимся по очереди. Вдруг из ворот выходит человек. Я в прицел глянул – наш Паутиныч. Вышел и двинул себе в сторону Градирни.

– Может, галлюцинация?

– Может быть, – соглашается Чекист. – Но тогда у обоих. Чапай его тоже видел.