Костяной браслет - Кевин Кроссли-Холланд Страница 17

Островитянин, улыбнувшись, кивнул и достал в свой черед предмет, который со стороны был похож на серебряный наперсток, и положил его на землю рядом.

Вигот разделся до пояса, и толпа засвистела, заулюлюкала, приветствуя бойцов.

Как только Вигот и его противник сцепились, Сольвейг поняла, сколь проворен и коварен ее спутник. Он, в отличие от жителя островов, не мог похвастать особой силой или статью, но с избытком возмещал это быстротой, отвлекая внимание соперника ложными выпадами.

И все же тот нанес удар первым. Он вытянул руку и попытался схватить Вигота за загривок. Юноша увернулся, но все же неприятелю удалось расцарапать ему щеку от уха до подбородка. Выступила кровь.

И тогда Сольвейг увидела, что Вигот может быть и жестоким. Он поймал противника за руку и вывернул ее. Молодой мужчина боролся и извивался, но Вигот его не отпускал, заставляя опуститься на колени. Юноша застонал.

Во рту у Сольвейг пересохло. Она хотела, чтобы победил Вигот, и хотела, чтобы он проиграл.

Но, как бы то ни было, Вигот эту схватку выиграл. Он вынудил соперника встать на колени, а затем лечь лицом на землю. И даже после того, как тот сдался, Вигот еще сильнее вывернул ему руку. Сольвейг это заметила. Потом ее спутник с силой пнул молодого бойца по ребрам, и он, стеная, остался лежать на песке.

Вигот подхватил свой обрубок серебра вместе с наперстком. Жители села разозлились.

Под их вопли один из юношей бросился вперед и выхватил у него рубашку. Вигот дернулся за ним, но его схватили двое других.

— А ну верни! — закричал он, но теперь они с Сольвейг оказались в гуще потасовки.

Сольвейг ударили по лицу и дали локтем в ребра.

— Бежим! — выкрикнул Вигот. — Быстрей! Нам нужно выбраться отсюда!

Он схватил Сольвейг за руку и поволок за собой. Они прорвались сквозь толпу и под улюлюканье побежали по тропе обратно в гавань.

Люди плевали в них, а мальчишки кидали им вслед камни.

Когда оба они убедились, что погони больше нет, путники остановились, переводя дух.

— Ты глупец! — крикнула Сольвейг.

— Он сам напросился. — Вигот никак не мог отдышаться.

— Он сдался. А ты поступил жестоко.

— Он бился нечестно.

Сольвейг не поверила ему:

— Если кто-то и бился нечестно, то только ты.

— Единственный способ победить того, кто жульничает, — это сжульничать самому.

Сольвейг все еще хватала воздух ртом.

— В том не было никакой нужды. Ты навлек опасность на нас обоих.

— Пфф!

— Да, так и было, — со злобой ответила Сольвейг. — Нас могли забросать камнями.

— Ты ушиблась? — Вигот обнял Сольвейг за плечи.

Она стряхнула его руку:

— И кто же научил тебя так бороться?

Вигот пожал плечами.

— Братья?

— У меня нет братьев.

— Значит, отец?

Он покачал головой:

— Он для меня умер.

— А где твоя мать?

Вигот снова передернул плечами, и Сольвейг поняла, что ему не хочется говорить о ней, и о своей семье вообще.

Когда они дошли до мостков, то увидели, что к ним навстречу шагают Рыжий Оттар с Торстеном. Шкипер сощурил глаза и медленно провел ногтями по своей щеке.

— Ну? — спросил он. — Это что, следы любви? Женские коготки?

— Борьба, — ответила Сольвейг. — Он боролся.

— Не с тобой, я надеюсь! — воскликнул Торстен.

— Конечно нет. — Девушка почувствовала, как кровь прилила ей к щекам. — Там, в деревне. У них были состязания.

— Ты выиграл? — спросил Рыжий Оттар.

Вигот кивнул.

— И где приз?

Юноша показал Оттару и Торстену серебряный наперсток.

— Вигот сжульничал. Все местные жители были в ярости. Они вопили и преследовали нас.

Вигот злобно уставился на Сольвейг, но она уже смолкла.

— А где твоя рубашка? — спросил его шкипер.

Тот сжал челюсти и задрал подбородок.

— Они схватили ее, — ответила Сольвейг. — И не хотели отдавать.

— Стыд и позор! — рявкнул Рыжий Оттар. — Вам обоим! Ваше дело торговать, а не воровать! На обратном пути вас уже будут здесь поджидать.

Сольвейг знала, что если заговорит снова, то лишь навлечет на себя еще больший гнев.

— Ладно! — Рыжий Оттар хлопнул в ладоши. — Там уже потушили мясо. Курятина. А на рассвете мы отчалим. Не так ли, Торстен?

— Если Эгир не воспротивится.

— Лучше б ему не противиться, — резко ответил шкипер. — Потому что именно сейчас начинается наше странствие.

— Но не мое.

— Что ты имеешь в виду? Ты что, остаешься?

— Нет. Я хотела сказать, что мое странствие началось в тот день, когда уехал отец.

— Тогда тебе давно пора платить за дорогу! — рыкнул на нее Оттар. — Мы же так договаривались, а? Вместо того чтобы наживать нам врагов, лучше бы тебе заняться резьбой.

8

Сольвейг смотрела, как Слоти кусочком мела рисует на сосновом настиле шахматную доску. Он попросил Барда и Бриту расставить на ней фигурки из моржовой кости, а затем начал рассказывать:

— А теперь запомните, вам не нужно убивать всех противников. Лучшие игроки побеждают, не проливая рек крови.

Брита спросила, как же это делается.

Слоти протянул руку и постучал дочери по лбу:

— Пользуйся вот этим. Разумом. Хитростью. Если ты выиграешь, не устроив бойню, тем отраднее для тебя будет победа.

«Жаль, что отец не научил меня шахматам, — думала Сольвейг. — Они гораздо интереснее шашек, требуют большей изворотливости. Заставляют мозги болеть от напряжения».

Но на самом деле у Сольвейг болели не мозги, а сердце. Глядя, как Слоти играет со своими детьми, она затосковала по отцу.

— А что у тебя в сумке, Сольвейг? — спросил ее Бард.

— Это мешок, — поправила его Брита.

— Кости! — ответила девушка.

— Кости! — воскликнул мальчик. — Человеческие?

— Нет. Хотя да. Есть одна человеческая.

— Можно поглядеть? — взволнованно спросила Брита.

— Бард, Брита! — осадил их отец. — Вы жужжите, как целый рой мух.

— Она не против.