Пустошь - Джен Александер Страница 17

Для начала я делаю именно то, что велит Деклан – перестаю сопротивляться. Я ложусь левой щекой на землю и мысленно прокручиваю в голове его слова.

«Сделай то, о чем я попрошу, и я сам отведу тебя к границе».

Может быть, я все-таки выберусь из «Пустоши»? Меня охватывает радостное возбуждение, но ему на смену тут же приходят такие горькие мысли, что внутренности сводит судорогой, а к горлу подступает тошнота.

Нет, Деклан не собирается меня убивать. Этому парню, этому модератору нужна моя помощь.

Он хочет меня использовать.

Я запускаю руки в траву и делаю такой глубокий вдох, что чуть не закашливаюсь от сильного запаха сухих сорняков и земли.

– Сдашь кому? – с трудом спрашиваю я наконец.

– Не усложняй себе жизнь.

– Это угроза?

– Нет, это совет – в придачу к предыдущей угрозе.

Деклан устраивается поудобнее. Теперь вес его тела давит мне на поясницу. Я жалобно стону и бормочу нечто, неразборчивое даже для моих собственных ушей.

– Сейчас я тебя отпущу, – медленно произносит Деклан таким тоном, словно насмехается. – Я не намерен тебя убивать, но без колебаний ударю током, если понадобится. Поняла?

В ответ я только сдавленно крякаю.

Когда Деклан встает с меня, я перевожу дыхание и переворачиваюсь на спину. Пока он перекладывает свой драгоценный электрошокер из левой руки в правую, я взмахиваю ногой, метя ему в коленки, но Деклан отступает назад с почти неправдоподобной грацией и протягивает мне руку.

Я бросаю на него яростный взгляд, отталкиваю предложенную руку и с трудом поднимаюсь с земли. По затекшим ногам бегают мурашки. Когда мне удается выпрямиться, я выпаливаю:

– Я не собираюсь тебе помогать.

– Это еще почему?

Потому что от забора, за которым ждет свобода, меня отделяет всего несколько сантиметров. Перебраться на ту сторону я могу и без помощи Деклана. Потому что если я не выберусь из «Пустоши» прямо сейчас, то могу погибнуть. Возможно, я продержусь еще один день или даже три года, но рано или поздно эта игра сведет меня в могилу.

Потому что мне не нравится, когда меня используют.

– Я хочу отсюда выбраться. – Я сорвала голос, пока билась на земле в истерике, и мне приходится откашляться, прежде чем продолжать. – Что тебе один персонаж? Ты же можешь закрыть глаза на мой побег, можешь…

– Никому не удавалось сбежать из игры. Никому даже в голову не приходило попробовать.

У меня пропадает голос, и я шепчу, словно растерянный ребенок:

– Но ведь это возможно?

– Еще вчера я бы ответил: «Нет». Никто не пытается сбежать, потому что никто не осознает, что с ним происходит. Кроме тебя. Ты абсолютно вменяема, и я хочу знать почему. Что случилось с твоим чипом? Почему ты стала разумной?

– Какая разница? Что тебе до того, жива я или мертва, вменяема или нет? Просто отпусти меня. Я…

– Хватит хныкать, Вертью. Помолчи и отдышись.

Деклан сует мне под нос металлическую фляжку с какой-то жидкостью. Я тупо смотрю на нее.

– Не привередничай – пей! Вся вода в «Пустоши» отравлена, а ты воротишь нос от фильтрованной?

«Я ворочу нос от воды, которую мне предлагают разработчики этой изуверской игры», – хочется мне ответить. Деклан несколько раз встряхивает фляжку, и жажда пересиливает благоразумие. Такой воды пить мне еще не доводилось: она сладковатая, с каким-то легким привкусом. Я приканчиваю ее так быстро, что снова закашливаюсь.

– Обо мне не беспокойся – мне пить не хочется, – сухо произносит Деклан, когда я бросаю ему пустую фляжку. Он роняет ее на землю и нагибается, чтобы поднять. Не теряя ни секунды, я выхватываю из кобуры «глок» и ногой вышибаю у него из рук электрошокер, который со звоном ударяется о забор в нескольких шагах от нас. Какое-то время Деклан стоит неподвижно, только кадык ходит вверх-вниз, потом склоняет голову на бок. Уголки его губ подергиваются.

– Ну, и что это ты делаешь? – невозмутимо спрашивает он.

– Я не буду тебе помогать, Деклан. Модератор. И я выберусь из этой игры сегодня же.

Деклан со вздохом садится на землю и качает головой.

– Вертью, ты…

– Заткнись!

Продолжая метить ему в сердце, я пячусь задом, пока не поднимаю сначала электрошокер, потом плоскогубцы. Я кладу его оружие рядом с собой и принимаюсь за секцию забора, которую пыталась оторвать раньше. Работать приходится одной рукой, не сводя глаз с Деклана.

– Если бы ты не целила в меня этой штукой, я бы сказал, что твоя настойчивость очаровательна.

Я фыркаю, а Деклан улыбается.

Я вспоминаю, как он опрокинул меня на землю. При одной мысли об этом ребра снова начинают ныть. Я крепче стискиваю пистолет и плоскогубцы.

– Давай же, подойди, – говорю я. Звучит это настолько в стиле моего геймера, что по спине пробегает дрожь. – Только учти: мне приходилось убивать и раньше.

Ему незачем знать, что на самом деле убивал другой человек, а сама я после каждого убийства по нескольку дней не могла прийти в себя.

Деклан молчит. Не успеваю я обрадоваться, что он намерен вести себя тихо и позволит мне спокойно закончить с забором, как он начинает смеяться – громко, захлебываясь, пока к лицу не приливает кровь. Проходит почти минута, прежде чем я решаю, что с меня довольно. Я отбрасываю плоскогубцы с такой силой, что они отскакивают от земли. Потом поворачиваюсь лицом к Деклану. Он стоит, согнувшись пополам, и задыхается от хохота.

– Над чем это ты смеешься?

– Над тобой. Твои старания… умиляют.

Похоже, злорадство – распространенная черта в мире, к которому принадлежат Деклан с Оливией. Но я готова почти на все, лишь бы туда попасть. Я не позволю этому мальчишке меня остановить.

– Закрой рот, пока я не прострелила тебе коленки!

Несколько минут я тружусь в тишине, изо всех сил дергая плоскогубцами за металлическую сетку. Обе руки у меня болят: одну оттягивает пистолет, другая устала от работы. В голове пульсирует кровь, все тело сотрясает дрожь. Остается только надеяться, что Деклан этого не замечает. Он сдавленно хихикает и дергает левой ногой, как будто собирается встать. Видимо, все-таки заметил…