Укок. Битва Трех Царевен - Игорь Резун Страница 17

— Это же игра! — возмущенно заявила старшая. — А вы тут по-серьезному… Че к чему?!

— Жизнь — тоже игра, — буркнул Медный. — Но жестокая. А мы учим жизни.

В итоге обе ушли обиженные: одна поломала дорогущий накладной ноготь, а вторая порвала ремешок пафосных босоножек. С этого момента Медный зарекся брать в тренеры расфуфыренных юных «психологинь» с разнообразных специальных факультетов.

Ну, и что написать? Что группа показала себя спаянной, обнаружив разницу в мотивационном характере межличностной кооперации? Вот упражнение «Бревно». Они стоят на бревне, а точнее — на невысокой длинной скамейке, по обе стороны которой разложены маты. Стоят в ряд: скамейка узкая, ее едва хватает для ног, а ступни Лис даже свисают с нее в воздух. Участники должны переместиться — перейти с одного конца скамьи на другой. Идти им приходится в буквальном смысле по ногам стоящих, хватаясь за их плечи, талии и повисая над «пропастью». Первый переход обычно не удавался, многих пугала интимность: девушки стремились отклониться от виснущих на них парней, чтобы, не дай бог, не коснуться, не прижаться грудью, прикрытую легким топиком. И тогда с визгом ряд валился на маты. Но после второго или третьего раза эта ребяческая стеснительность уходила, лица становились напряженными, краснели — не от стыда за случайное соприкосновение тел, а от натуги, потому что цепочка постоянно качалась. И наконец после пяти минут охов, выдохов, шепота — упражнение выполняется в молчании! — правый край полностью менялся с левым местами.

Вот в середине стоит Данила. Студент, причем круглый отличник, с внешностью громилы из «бригады» рыночных рэкетиров. Его прозвище — Танк, что говорит о многом… Лоб — как кабина карьерного грузовика. Коротко стриженные волосы намокли, как и майка на его огромном теле. Медный поставил его в середину специально: ведь если Данила наступит своей тракторной лапой на хрупкую девичью, перебираясь на другой конец ряда, то травм не избежать… Данила — самый сильный в этой группе, но и ему трудно. Он стискивает зубы, он бугрит лоб. Ему очень тяжело сохранять равновесие, хотя по цепочке, деликатно обвивая мальчиков белыми руками за шею, а девчонок — за талию, по ряду перебирается Соня — девушка с абсолютно белыми волосами, хрупкая и невесомая, а на ее босых ступнях видна каждая прозрачная жилочка. Она почти не нарушает равновесия, но цепочка людей, обнявшихся за плечи, качается…

После того, как упражнение пройдено, правда, с четвертого раза, все с радостным вздохом падают со скамейки на маты. Лис, не стесняясь, приподнимает майку так, что видно тугие окружности ее грудей, вытирает ее краем пот. Ей тоже пришлось несладко.

— Ну и что? — вкрадчиво интересует Медный. — Кому было тяжело удерживать равновесие? Ну?

Поднимают руку Данила и Лис. Все понятно, так оно и должно быть. Остальные, как оказалось, постоянно чувствовали, что их «что-то держит». Этими «чем-то» были два человека в группе, склонные брать на себя общую нагрузку, работая за себя «и за того парня».

— А вам надо бы было расслабиться, — советует Медный, — и перестать служить опорой для всех.

— Но тогда бы мы упали! И снова все сначала! — угрюмо гудит Данила.

— Откуда ты знаешь, что упали бы? Может, как раз этим ты дал бы остальным возможность не халявить, а поработать! — заключает Медный.

Его мысли, которые, словно водоросли, сплетаются, закручиваются в клубок, вытаскивая наружу все новые и новые подробности прошедшего семинара, прерывает Тятя-Тятя. Она появляется на пороге, держа в одной руке ведро с грязной водой и свои стоптанные кроссовки, а в другой — швабру. Все, она вылизала этот кабинет до блеска: в аккуратности Тяти-Тяти сомневаться не приходится.

— Вотандреюрич! — недовольно замечает она. — Скока говорили не курить, аони курятвсравно! Скока бычков по углам!

Медный усмехается. Наблюдает, как Тятя-Тятя, сев в углу, моет над ведром босые ступни и, перед тем, как обуть кроссовки, тщательно, полотенчиком, протирает каждый пальчик — розовый и такой же толстенький, как желудевое ядрышко. Из Тяти-Тяти получился бы идеальный участник семинара по телесной практике — она не стесняется своего бочкообразного тела нисколько, искренне считая, что дело совсем не в нем, а в том, что скрыто под слоем волос, эпителия и жировой ткани. И даже под тканью мышечной. Иначе говоря — в сердце. Тятя-Тятя верит в большую и светлую Любовь.

…Последний тренинг — самый жесткий. Отобранные ведущим девушки переодеваются в той самой комнатке, где сейчас сидит Медный, а потом «торговец невольниками» вводит их в общую залу. Это игра «Невольничий рынок», проводящаяся только тогда, когда участники семинара уже дошли до такой степени взаимопонимания, что охотно примеряют на себя любые роли. Их, рабынь, должны продать — и чем дороже, тем лучше, тем больше баллов для формальной оценки они заработают. Но сделать это не просто: не у всех покупателей накоплено достаточное количество собственных баллов-таланов. Мешают амбиции. Да и обосновать покупку придется.

Все трое реагируют на эту экзекуцию неодинаково. Под рваными простынями с сиреневым штампом общаги на их молодых телах нет ничего — это обязательное условие игры. Играть — так по-серьезному. Соня стоит и кусает губы. Она явно стесняется и своих чересчур белых ног, и того, что лицо ее измазали сажей жженой бумаги — это постаралась Тятя-Тятя, подошедшая к поставленной задаче превратить рабынь в замарашек, как всегда, очень усердно. Стесняется Соня и оттого, что ее фигурка в общем хорошо просматривается под прорехами простыни и привлекает внимание мужской части покупателей. Камилла, вторая девушка, бодрится. Она явно решила сыграть ва-банк, изобразив эдакую юную развратницу. Простыня почти сползла с левой груди, виден яркий розовый сосок; Камилла улыбается, шутит вполголоса, стреляет глазами, пританцовывает худыми ногами, но поправить простыню не может — руки связаны сзади веревкой.

Связаны все трое. Невозмутимо стоит только Лис — ей в принципе плевать, что ее фигура под простыней выпукла и совсем не скрыта одеждой, что некоторые пожирают ее глазами. Она спокойно осматривает зал серыми глазами, выбирая себе достойного хозяина. Медный не стал бы с ней тягаться.

Начинается торг. «Хозяин», которого убедительно играет артистичный парень с ником Шкипер (ближайший помощник и соратник Медного), в вечной своей черно-желтой вязаной панамке на бритой голове, расхваливает свой товар, подскакивает то к одной, то к другой рабыне. Больше всего он терроризирует невозмутимую Лис и даже больно щиплет ее за грудь сквозь простыню, но та лишь кривит уголок чувственного рта. За Лис бьются Данила и Диман. Первому хочется, естественно, получить эту гордую царевну, хоть и виртуально, понарошку, в свое полное распоряжение, а второму — сыграть роль Спасителя: вызволить Лис из «грязных лап» Шкипера и Данилы. На краснеющую Соню имеют виды блондин Алексей и тихий очкарик Никита. Камиллу, которая явно переигрывает, хочет купить Иван, долговязый черноволосый парень, видно, из сочувствия, потому что это в его характере — всем помогать.

Аукцион идет бойко, живо. Данила, уже предложивший максимальную сумму, подходит к Лис. По правилам он как покупатель может сделать с ней все что угодно: разжать зубы, осмотреть рот (не старуху ли подсунул лукавый торговец?) или же пощупать грудь (черт его знает, какие там у этих рабынь внешние данные!). Не кота в мешке покупаем. Но Данила нависает над Лис и только неуверенно тычет пальцем куда-то в плечо. Лис ухмыляется, обнажив в улыбке крепкие белые зубы, — это действует, и Данила боязливо отступает. Но тут Диман, занявший у Ивана немного баллов, называет новую цену и тоже срывается с места в углу зальчика, чтобы осмотреть покупку. По движениям его маленьких рук видно, как он переживает за девушку: поправляет готовый сорваться с груди край простыни… И все. Раз, два, три! Диман победил. Данила скрипит зубами. Хозяин развязывает Лис и подводит к Диману. На глазах у всех Лис дарит Диману нежный поцелуй. Учитывая баскетбольный рост девушки и «метр с кепкой» ее спасителя, это выглядит комично, но трогательно.