Чёрная метка - Инна Зинченко Страница 17

Даже из-под тёмных очков можно было увидеть полыхающий в глазах огонь — так показалось Лео, который никак не ожидал подобной реакции. Что такого он сказал, чтобы вызвать вспышку гнева у друга? «Э, да тут какая-то романтическая история замешана»: — подумал учёный и своевременно замолчал. Впрочем, здесь у каждого есть свои шрамы на сердце и никто не любит говорить на эту тему. Лео о своей большой любви даже вспоминать не хочет — до сих пор больно. Страшное слово «никогда», а ведь многие здесь в Вольном братстве прочувствовали, как жжёт и режет это слово, как взрывается душа от воспоминаний. Они бежали из Федерации, оставив там всю свою прошлую жизнь, родных, близких, любимых и лишь некоторые, например такие, как этот безрассудный Джокер, рискуют посещать эти, теперь уже запретные для них, миры.

Лео не знал, родился ли его друг уже здесь или прибыл в Вольное братство с одной из планет Федерации, но, судя по тому, что Джок несколько раз проговаривался, что воспитывался в монастыре, можно было сделать выводы, что он своё детство он провёл, скорее всего, на Земле.

— Ты надолго? — Спросил учёный пирата. — Когда вернёшься?

— Всё зависит от того, как быстро я найду здесь кого-нибудь из федералов. Сам ведь знаешь, их то навалом, то ни одного не найдёшь, — он усмехнулся. — Не любят они задерживаться у нас.

— Послушай, — заволновался Лео, — но ведь ты бы мог хотя бы потребовать у Виктора, чтобы он за это оставил тебя в покое! Виктор, конечно, сволочь редкая, но слово своё держит.

— Лео, ты всю жизнь копаешься в человеческих мозгах, но так и научился разбираться в человеческих душах! Да, Виктор сдержит слово — в этом я даже не сомневаюсь. Но, Лео, он ведь не из тех людей, которые прощают, когда их к чему-либо принуждают. Это он запомнит навсегда. Сейчас он оставит меня в покое, но, кто знает, а вдруг наши с ним пути ещё раз пересекутся, что тогда? Он вспомнит всё и это тоже. Но, если я хоть что-то понимаю в этом человеке, то мой благородный жест сделает его моим добровольным должником, — Джок нехорошо усмехнулся. — А мне не помешает такой должник. По-твоему, я опять не прав?

Звук бьющих по стеклу капель, известил о том, что начался дождь. Лео с тоской посмотрел на единственного в этом мире близкого человека и тихо произнёс:

— Ты хоть грозу пережди. Не люблю я этого — дурной знак.

— Лео, — засмеялся Джокер, — ты становишься суеверным, как настоящий пират. Я не могу спокойно слушать про эти их приметы и всяческие суеверия. А уж столько страшных и бредовых историй, сколько они производят на свет, по-моему, даже в средние века не сочиняли!

— В каждой сказке есть доля правды! — Воскликнул Лео. — Надо только её найти. Все эти суеверия не из пальца высосаны. Ты чудовищный скептик, Джок! Таким быть нельзя. Ты же воспитывался в монастыре!

Подавив раздражение, Джокер спокойно ответил:

— Вот именно это и сделало меня скептиком, но в остальном ты прав. Извини, но мне уже пора. А дождь… Лео, это всего лишь дождь, а не кислота, он никого не убивает.

Когда дверь за пиратом закрылась, в доме повисла тяжёлая, гнетущая тишина, а расстроенный Лео лишь смотрел, как загипнотизированный на дверь, за которой только что исчез его друг и про себя молился, чтобы всё закончилось благополучно.

Он хорошо знал Виктора и не понаслышке. Когда-то ему пришлось работать с этим человеком и именно из-за него Лео покинул Землю. В свою жертву Вершинин вгрызался мёртвой хваткой и не отпускал никогда. Если бы в своё время Джокер не помог учёному сбежать с Земли и обосноваться на Тортуге, сейчас бы он, Лео, либо сидел в тюрьме, либо продолжал трудиться на Виктора, отдавая ему все свои разработки.

То, чем занимался Лео, в Федерации считается запрещёнными опытами. Игры с человеческим сознанием и памятью везде законодательно запрещены, но почти все сильные мира сего не отказывают себе в удовольствии приобрести что-нибудь подобное здесь, в Вольном братстве. Ох, уж эта двойная мораль! Всем им хочется манипулировать сознанием людей, но при этом все они без исключения боятся сами оказаться в роли марионетки.

Здесь, на планетах Вольного братства, разрешено всё! Спрятанная от любопытных человеческих глаз за кометным облаком Орта, Немезида существует по своим законам, не подчиняясь никому. Её планеты заселены людьми не так плотно, как миры Федерации и простора для творчества предостаточно. Если ты по неосторожности или по злому умыслу не перебежал дорогу какому-нибудь местному жителю, то делай всё, что твоей душе угодно — никому не будет до этого дела.

Исполнитель вошёл в малоприметный офис, находящийся на окраине столицы Тортуги. Никому бы даже в голову не пришло, что эти влиятельные и страшные существа обитают в таком убогом помещении и в таком непрезентабельном месте, ведь они при желании могли бы купить себе самый дорогой особняк и не только в Вольном братстве, но и на любой из планет Федерации.

Это был высокий человек с молодым лицом и совершенно седыми волосами. Каре-зелёные глаза смотрели на мир с лёгким презрением. Исполнитель уже давно разочаровался в людях и не верил в высшую справедливость. Впрочем, этим грешили все коллеги — работа такая. Изо дня в день, наблюдая за той грязной помойкой, которая называется человеческой душой, все они, рано или поздно приходят к выводу: тот, кого величают венцом творенья — самое нелепое и мерзкое существо во Вселенной, которое даже не догадывается о глубине своего падения. Бог, если он существует, давно отвернулся от этого сброда, оставив его на откуп своему сопернику, потому что спасать здесь уже нечего.

Исполнитель коснулся браслета на левой руке и вот перед ним возник экран. Сначала это было лишь сияющее голубоватое облако, но вскоре оно приобрело чёткие очертания. Ещё одно касание и вот перед ним появилась клавиатура, такая же невесомая и нематериальная.

Он просматривал письма и брезгливо морщился. Глядя на него, можно было бы подумать, что это Сатана тридцатого тысячелетия — некто, питающийся человеческими пороками, притом, что подобная пища вызывает у него отвращение. Но иного не дано. Его призвание было определено задолго до его рождения. Исполнителями не становятся, ими рождаются и это тяжкое бремя.

Внезапно его взгляд остановился на одном письме, вернее даже не на содержании, а только на знакомой фамилии. Седовласый молодой человек даже подался ближе к экрану, словно не веря своим глазам. На лице его отразилось сначала недоумение, потом интерес. Он даже не услышал, как в помещение кто-то вошёл и, лишь услышав рядом с собой насмешливый женский голос, обернулся.

— Четвёртый, ты уже на работе?! Не ожидала здесь кого-нибудь встретить. Чем ты так увлечён?

— Здравствуй, Первая, а здороваться тебя не учили?

Худенькая блондинка с кукольным личиком и пухлыми розовыми губами окатила его синим презрением и весело ответила:

— Это всё условности. Но, если это так уж для тебя важно, то, пожалуйста: здравствуй, Четвёртый! Чем ты так увлёкся? Неужели тебе до сих пор не надоело читать эти доносы? А вот меня, сказать по правде, уже тошнит от этого всего и хочется бежать в Федерацию или даже на Сириус, только бы не видеть этого всего!