Законы войны - Владимир Мельник Страница 17

— А что вы предлагаете, Владимир Анатолич? — раздраженно произнес шеф.

— Товарищ полковник, помните, я привез десять гранат? Так вот, тротила и детонаторов у нас нет, саперов вызвать, возможности тоже. А можно заложить несколько гранат и подорвать эту дуру.

— А сам? Не, не пойдет. И хватит ли энергии взрыва гранаты на подрыв такой бомбы?

— Я в щели спрячусь. А насчет энергии взрыва — поживем — увидим.

— Володя, делай что хочешь. Все равно я тебя не отговорю, ты у же взрослый человек и сам понимаешь, на что идешь. Необходимые распоряжения я дам, но боюсь потерять еще одного хорошего подчиненного. Береги себя, Володя.

— Спасибо, товарищ полковник, я сделаю эту мерзавку! А мы с вами еще на моей свадьбе погуляем. Неужели вы думаете, что позволю каким-то сраным америкашкам себя убить? Так что все будет хорошо!

Мы с ним попрощались, и я отошел в сторону. Военком подозвал к себе одного из помощников — перезрелых старлеев, которые были призваны по мобилизации в военкомат. Приказал всем уходить на большое расстояние и вывозить оставшуюся технику. Началась суматоха: солдаты уносили людей, выкатывать вручную технику со двора.

Если честно, и не ожидал, что шеф так легко согласится с моим предложением. Он всегда отличался осторожностью, наверное, из-за этого дослужил до военкома и полковника. Подошел наш телефонист Кутузов Михаил Иванович, протянул каску, в которой лежали две одноразовые ракетницы красного и зеленого цвета, Красную пущу, когда начну подрыв, а зеленую — после того как обследую территорию и можно будет подойти остальным. С пожеланиями удачи однофамилец знаменитого полководца повернулся и ушел прочь. Последней уходила Ямпринцева:

— Вова, будь осторожен.

— Странно, что ты мне это говоришь. Стопудово, ты бы на моей могиле такую джигу сплясала бы, что бразильцы — просто курят нервно кеды в сторонке.

— Дурак ты, Свешников.

— И справка есть. — улыбнулся я, хлопая себя по левому нагрудному карману, где лежало удостоверение прапорщика.

— Если кто-то, из здесь присутствующих, надеется, что я поставлю кеды в угол, — продолжил я уже более серьезным тоном. — Так вот, — не дождетесь. Еще жить что-то хочется, да и есть у мужчин такая профессия — Родину продолжать… Кстати, так что там насчет моего предложения? Я — хороший! Даже ноги всегда о половичок вытираю, когда в квартиру вхожу… И макароны варить умею…

— Вот ты мне скажи, тебе что, больше всех надо? Рисковать собой… медаль заработать хочешь? Кому и что ты хочешь доказать?

— Да нет, я просто не хочу, чтобы эта малышка, что в яме, мне в один прекрасный момент шарахнула по одному месту. А также место на Пятом километре занимать тоже не тороплюсь.

— Ну, ты все равно будь осторожен.

— Оксана, для тебя это важно?

— Я просто не хочу ходить в лишние наряды по военкомату вместо тебя. — сказала она и направилась за остальными.

— Свято место пусто не бывает, — кинул я ей вдогонку.

Во дворе уже никого не было. Поднялся ветер, принес свежие запахи гари и кучу взвешенного в воздухе песка. На левой часте фасада здания военкомата зияла трещина с конька крыши до подвала — от взрыва в ЗПУ просел немного фундамент и эту часть дома повело. В пустых глазницах окон не было ни одного целого стекла. В штукатурке куча отверстий и трещинок от осколков. Кровь, грязные бинты и вата на асфальте говорили о чьей-то трагедии, смерти. Но все это не важно на данный момент. Главное сейчас — это содержимое асфальтного пролома.

Сначала думал тупо закидать гранатами яму. Но тут ведь кассетная бомба! Ну рванет, но при этом разбросает свою начинку по округе. И тут тогда начнется «тихая Варфоломеевская ночь». Поэтому решил сделать немного по-другому: осторожненько, не прикасаясь к бомбе, подложить гранату, и с помощью веревки выдернуть кольцо. Веревку не нашел, но, сбегав к себе в кабинет, взял катушку с довольно прочной капроновой нитью, которой обычно сшивал личные дела на кандидатов на контрактную службу. Взял сумку с гранатами и пополз к бомбе.

Вот и яма, а точнее пролом в асфальте. Нахлобучил каску, положил гранаты недалеко от себя. Вот Она родимая! Дорогуша, какая же ты большая! Прямо как женщина — такая же капризная и непредсказуемая. Одно неправильное движение и ты взрываешься. С женщиной еще как-то можно договориться. А этой все равно, кто ты — красавец или урод, хорошо ли у тебя подвешен язык. Много ли у тебя денег в кармане. В свое время много читал о бомбах. Вон даже видно рэм для подвески. О-о-о, дорогая, так ты даже с украшениями! Ну что ж. Ух, я тебя сейчас, стерва американская! Усилием воли, а также мысленно пинком под зад, сам себя гнал к пролому асфальта, где лежала Она.

Лег на край пролома и осторожно начал рукой выкапывать ямку возле бомбы, поближе к остаткам стабилизатора, где обычно у них находился одни из взрывателей. Крылья при ударе об асфальт обломались. Руки трясутся как у паралитика. «Страшно зыть хоцеца! А вдруг эта тварюка бахнет?» — подумал я. Это же не ржавое железо времен 2-ой Мировой! Когда ямка стала глубокой настолько, что могла в себя вместить инициирующий заряд, взял одну из «своих помошниц», привязал конец капроновой нити к кольцу, отогнул усики, на шпонках колец, положил связку в яму, начал засыпать. Когда песок с щебенкой закрыл корпуса, сверху поперек ямки положил кусок асфальта так, чтобы кольцо и предохранительные рычаги были свободными. Потому что если чека не отлетит, то и взрыва не будет. И только тут заметил и почувствовал, что содрал свои пальцы до крови. И осторожно начал разматывать нитку. Не дай Бог дернуть раньше времени! Тогда мое повествование можно закончить. Отмотав, необходимую длину до щели, где собирался спрятаться на время взрыва, достал нож, обрезал нить и осторожно намотал на торчащий в стене гвоздь. Теперь подлез к бомбе с другой стороны и проделал тоже самое со второй связкой гранат, но уже ближе к носовой части, где тоже обычно помещался взрыватель. Потом, чтобы направить взрыв вниз и не дать начинке бомбы разлететься по округе — натаскал около трех десятков мешков с песком из здания военкомата. Уложил их сверху, проверив заодно, чтобы нитки свободно ходили, присел возле возведенной пирамиды на асфальт, закурил, переводя дыхание и вытирал выступивший пот на лбу. Ну, ничего, сейчас взорвем эту гадость! Главное, чтобы все прошло нормально. Максимум, что может случиться — это разбросает начинку бомбы по округе. Народу уже в основной массе нет, так что можно особо не бояться.

Прошло уже около около часа, но для меня они показались годами. Спрыгнул в щель. Осмотрелся — вокруг вроде никого. Красную ракету в небо. Дернул за первую нитку и сжался на дне щели, но она что-то легко пошла. «Вот черт!!! Оборвалась! Ну, родная, не подкачай!» — взмолился нитке номер 2. Отсчитав до десяти, осторожно выглянул из-за бруствера у выхода из щели. Пока ничего не произошло. Вытер холодный пот на лбу рукавом. Дернул за вторую нитку и с удовлетворением услышал приглушенный хлопок запалов гранат, захлопнул дверь, упал на пол, а теперь хочется превратиться во что-нибудь маленькое и умеющее глубоко зарываться в землю. Сжался в комок на дне щели. Ругал себя самыми крутыми словами из солдатско-казарменного жаргона, за инициативность. А также крыл матом и вспоминал маму того, кто принес эту бомбу сюда, кто ее изготовил. Также вспомнил «не злым тихим словом» родню вышеуказанных до двенадцатого колена, и не обошел стороной кучу способов, чего я с ними бы сделал с помощью дула и мушки автомата Калашникова, проворачивая их в одном интересном месте. Через четыре секунды раздалось три взрыва, которые слились почти в один. Потом еще несколько. Тряхнуло, мама родная! Оглох немного. Но это ерунда по сравнению с Мировой революцией. Еще некоторое время жужжали осколки, падала земля и куски асфальта, мелкой дробью стуча по бревнам наката моего убежища.