Гладиатор из будущего. Спартак-победитель - Виктор Поротников Страница 17

Эмболария, несмотря на свое могучее телосложение, двигалась легко и быстро, как пантера. Из одежды на ней была лишь темная набедренная повязка и широкий кожаный пояс, на котором висел кинжал в ножнах. Ноги самнитки были защищены бронзовыми поножами, а ее левая рука была закрыта от кисти до плеча кожаным нарукавником с металлическими бляхами. В правой руке Эмболария держала трезубец, то и дело совершая им обманные выпады вперед. В левой руке у нее была сеть с широкими ячейками, развернутая для броска.

Диомед отбивал щитом удары трезубцем, двигаясь по кругу и внимательно следя за сетью в руке самнитки. Диомед знал, что Эмболария очень опытный боец. За три года выступлений на арене Эмболария ни разу не была серьезно ранена, неизменно выходя победительницей из всех поединков.

Затаив дыхание, я следил за действиями Диомеда и за стремительными перемещениями его соперницы. Стоявший рядом со мной ланиста Меттий вполголоса комментировал мне каждый шаг и каждую уловку Эмболарии, наглядно поучая меня на примере ее тактических действий, как нужно сбивать противника с толку, как вернее погасить его наступательный порыв.

Кружа вокруг Диомеда, Эмболария уловила-таки удобный момент и накинула на него свою сеть. Диомед забился под сетью, как птица в силке. Ему удалось высвободить голову и правую руку, разрезав сеть мечом. Теперь Диомед мог защищаться, хотя сеть, опутавшая его стан и ноги, мешала ему двигаться. Эмболария смело сблизилась с Диомедом, приняв на зубья своего трезубца удар его меча. В следующий миг самнитка сделала подножку Диомеду, и когда тот упал на траву, она выхватила кинжал и одним быстрым движением перерезала ему горло. Диомед захрипел, выпуская изо рта кровавую пену. Через минуту он испустил дух.

Подняв трезубец над головой, Эмболария горделиво прошлась по кругу под приветственные крики зрителей, сделавших на нее свои ставки. Затем самнитка удалилась с лужайки. Два раба из свиты сыновей покойного патриция, схватив за ноги мертвого Диомеда, уволокли его куда-то с глаз долой.

— Пора, дружок! — Меттий встряхнул меня за плечи своими сильными руками. — Не суетись понапрасну. И не робей! Помни, пока трезубец в твоих руках, ты неодолим.

Я проглотил подступивший к горлу комок и на негнущихся ногах зашагал к тому месту на поляне, где до меня стоял Диомед в ожидании свистка ланисты.

На другую сторону зеленой лужайки через расступившуюся толпу вышла Фотида в шлеме с глухим забралом, с поножей на левой ноге, со щитом на левой руке. На ней также были лишь набедренная повязка и кожаный пояс. В ее опущенной вдоль бедра правой руке поблескивал холодным блеском прямой самнитский меч.

Несколько долгих мгновений я и Фотида стояли друг против друга, разделенные расстоянием примерно в двадцать шагов. Я мысленно умолял Господа Бога, чтобы машина времени сейчас же выдернула меня из этой безжалостной эпохи в милый моему сердцу двадцать первый век! Однако в окружающей меня действительности ничего не изменилось, если не считать прозвучавшего двойного свистка, после которого Фотида уверенно двинулась ко мне, слегка поигрывая мечом.

Чувствуя себя зверем, загнанным в угол, я решил драться за свою жизнь до последней возможности. Привычным движением расправив веревочную петлю, я стал раскручивать ее левой рукой, чтобы в подходящий момент заарканить свою противницу. При этом я начал движение по кругу, делая обманные выпады трезубцем, как учил меня Меттий. Я, пожалуй, слишком суетился, норовя поранить трезубцем правую незащищенную ногу Фотиды. В свои удары трезубцем и в стремительные хаотичные броски я вкладывал много сил, поэтому быстро запыхался. Фотида без особого труда сдерживала мой натиск, изредка совершая контрвыпады. Она явно не собиралась растрачивать силы впустую, ведь на ней было тяжелое вооружение.

Раз за разом я бросал петлю, норовя зацепить ногу или правую руку Фотиды, но мне не хватало ловкости для этого. К тому же я действовал с неудобной левой руки. Когда Фотида перешла в наступление, то мне пришлось бросить веревку, ставшую лишь обузой.

Не имея щита и доспехов, я старался все время выдерживать дистанцию. Фотида же, наоборот, постоянно шла на сближение, умело парируя мечом неловкие удары моего трезубца. На какой-то миг утратив бдительность, я тут же получил легкую резаную рану в бедро. Ощутив резкую боль и струйки крови на коже, я запаниковал в душе. Печальная участь Диомеда маячила перед моим мысленным взором, мешая мне сосредоточиться на схватке.

Между тем Фотида теснила меня все увереннее. Острие ее быстрого меча еще дважды нанесло мне колотые раны в предплечье правой руки и в грудь пониже ключицы. Боль и страх совершенно парализовали мой разум. Я беспорядочно размахивал трезубцем, стараясь отогнать от себя неуязвимую и ловкую Фотиду. Уворачиваясь от сверкающего клинка Фотиды, я носился по лужайке взад-вперед под негодующий гул толпы. Зрители ожидали от меня доблестного сопротивления, а не трусливой беготни. Несмотря на свое тяжелое вооружение, Фотида не отставала от меня. Она действовала, как опытный старый волк, загоняющий молодого оленя.

Удары меча Фотиды сыпались на меня один за другим. Я отражал их трезубцем, то и дело пятясь назад. Превосходство Фотиды надо мной было столь подавляющим, что я не видел никаких шансов на спасение. Смерть уже смотрела мне в глаза! Толпа шумела и неистовствовала, подгоняя Фотиду и требуя от нее поскорее покончить со мной!

Настигнув меня в очередной раз, Фотида сделала обманный замах мечом, а сама с силой толкнула меня щитом в грудь. Я оказался лежащим на истоптанной траве, трезубец выпал из моих рук. Я так обессилел от этой беготни, что быстро вскочить на ноги уже не смог. Стоя на коленях и с трудом переводя дыхание, я потянулся к трезубцу… В этот миг на мою голову обрушилась какая-то тяжесть, и я провалился в темноту.

Очнулся я уже в казарме гладиаторов в той комнате, что была моим жилищем в последние два месяца. Рядом со мной находились лекарь и ланиста Меттий. Они что-то оживленно обсуждали, но, увидев, что я открыл глаза, мигом прекратили свой разговор.

— Хвала Марсу, очухался! — радостно произнес Меттий и легонько похлопал меня по щеке. — Повезло тебе, дружок. Ты выжил в безнадежном поединке! Благодари за это Фотиду. Она оглушила тебя щитом, а потом сделала вид, будто перерезала тебе горло.

Я коснулся рукой своей шеи, нащупав на ней тугую повязку из длинных лоскутов тонкой ткани.

— Не беспокойся, дружок, — улыбнулся Меттий, заметив испуг на моем лице, — рана на твоей шее не опасная. Фотида знала, как надо резать, чтобы не убить, а лишь вызвать кровотечение.

— Похоже, Фотида не равнодушна к этому молодцу, — с усмешкой заметил лекарь, складывая в небольшой сундучок какие-то склянки и баночки со снадобьями. — Удивительное дело! Я-то думал, что у Фотиды в груди не сердце, а камень.

— Это хорошо, что Фотида влюбилась в Андреаса, — сказал Меттий. — Благодаря этому Лентул Батиат получил двойной прибыток. Ему заплатили две тысячи сестерциев за участие Андреаса в погребальном поединке. Поскольку счастливчик Андреас остался жив, то он со временем опять сможет выйти на поединок и снова принесет денежный доход Лентулу Батиату.