Запретный мир - Илья Новак Страница 17

Тайя Строга глубоко вдохнула, зажмурила глаза и нырнула в зал головой вперед, как в омут.

В яму опустилась узкая лестница, и вверху одна из охранниц скомандовала голосом, который теперь уже не был так же тверд, как раньше:

– Эй, вы, мал'енкие людишки, и ты, Ушастый, вылезайт! – Вслед за этим над краем ямы показалось раскрасневшееся лицо.

Баган Скунс первый шагнул к лестнице и стал подниматься, в то время как одна охранница говорила другой:

– Теп'ерь можно буд'ет уйти и не охраняйт больше эт'их басурман.

Кроль достиг верхней ступени. Когда охранница попыталась схватить его за уши, чтобы побыстрее вытянуть на пол, Баган вдруг схватил ее саму за руку и сильно дернул. Число опустошенных к тому времени северянкой рогов приблизилось к десятку, так что она без особого сопротивления перекувырнулась через край и с удивленным воплем: «О мой Тур!» – рухнула на дно ямы.

– Лезьте вверх без промедленья! – крикнул Скунс, хватая упавший меч и наступая с ним на вторую охранницу.

Икнув, та схватилась за топор.

Внизу Гунь Ситцен засандалил хвостом по русоволосой голове северянки, а Бел де Фей, схватив Дебору под руки, рывком поставил ее сразу на пятую перекладину лестницы.

Когда они выбрались, кроль и северянка с энтузиазмом махали друг на друга оружием. Гунь первый сообразил, как лучше всего подсобить одному из дерущихся и подкузьмить другому. Выбрав момент, он подлез сзади под ноги охранницы и взмахнул хвостом, после чего она полетела вслед за соратницей в яму, из которой Бел как раз успел извлечь лестницу.

– Бегите, живо! – произнес тяжело дышащий кроль, опираясь на меч. – Я пока освобожу своих трусливых братьев… – Кивнув им, он бросил оружие, схватил лестницу и потащил ее к соседней яме.

В коридоре, пока Гунь Ситцен осторожно заглядывал в дверь, Дебора приперла Бела к стене и возмущенно потребовала:

– Никогда больше так не делай!

– Как? – удивился Бел.

– Не подсаживай меня ни на какие лестницы! Это я должна подсаживать тебя, понял, Белаван де Фей?

– Но… – Бел изумленно покрутил головой, и тут его перебил Ситцен:

– Оба-на!

Крокодил повернул к ним голову с приоткрытой пастью и горящими глазами.

– Щас! – крикнул он и нырнул в двери.

Прислушиваясь к очень содержательному реву, который доносился снаружи, они приблизились к дверям и осторожно выглянули. Некоторое время смотрели. Потом втянули головы обратно и глянули друг на дружку.

– Такого… э-э… количества мускулистых женских ляжек и… э-э… очень больших… гм… грудей я, еще не видывал, – осторожно заметил Бел.

– Там жарко, и они остались в… гм… домашней одежде, – откликнулась Дебора севшим голосом. – Интересно, здесь есть другой выход?

Из дверей метнулось приземистое сиреневое тело с панковским хохолком на темени и деревянной миской в зубах. От миски неприятно пахло.

– Видали? – Ситцен опустил миску на пол и принюхался. – Скока баб, и все в халатах. – Он сунул пасть в миску и шумно зачавкал.

– Да, но с кем они дерутся? – спросила Дебора.

– Х-хах-хие-хо феф-вхи ф-в щефном, – промямлил Гунь, не отрываясь от миски. – Фхохе хах фафы с Оффофнофо Аффефефуфка. Оф-чень фоф-хоши фа… – Крокодил опустошил миску и закончил, облизываясь: – Похожи на самураек Саакэ. Жуть берет, чего они друг с другом вытворяют.

Из коридора прилетел топор и вонзился в стену над их головами.

– А что это ты съел? – поинтересовался Белаван.

– Грибной отвар. Вообще-то, он сильнодействующий, его надо немного пожевать и сразу выплюнуть, но я… – Ситцен вдруг умолк, вздрогнул всем телом и застыл как статуя.

– Эй! – позвал Бел. – Гунь, что с тобой? Коридор наполнился топотом лап и мохнатыми телами. Бел и Дебора вынуждены были поспешно отступить к стене. Кроли, в штанах и безрукавках, пронеслись мимо и в мгновение ока скрылись за дверью.

Шум в зале стал тише.

Потом резко усилился.

Баган Скунс, бежавший позади всех, притормозил и поведал:

– Я им сказал, что в промедленье гибель, что их убить хотят всех вероломно.

И, напугав почти до полусмерти, заставил разбежаться что есть мочи. (Пронять нетрудно кроличью натуру!) От страха позабыв про все на свете, собратья смогут зал преодолеть и вырваться из города Асьгарда… идемте!

– Пошли, – согласилась Дебора. – Мне, как женщине, не пристало предлагать подобное, но давайте попробуем пробраться на четвереньках вдоль стены. Там такое делается, что, может быть, нас даже и не… – она моргнула, когда в коридор влетел двуручный меч, запущенный кем-то наподобие копья, и вонзился в стену рядом с топором, – не заметят.

– Гунь! – позвал де Фей. – Гунь, ты идешь? – Он осторожно ткнул хамелеона в брюхо носком туфли.

Сиреневый крокодил очень медленно, словно преодолевая огромное сопротивление, поднял голову от пустой миски, и все увидели, что хохолок на его темени дико топорщится, а узкие зрачки покраснели и расширились.

– Идешь?! – напряженно повторил Гунь Ситцен с первобытной яростью в голосе. – Разверни и подбрось, ДА Я СЕЙЧАС РАЗНЕСУ ЗДЕСЬ ВСЕ ВДРАБАДАН!!!

Когда они сквозь падающий снег бежали по темной улице, низко в черном небе над их головами к большому Срубу пролетело, издавая рокочущий грохот, массивное грушевидное тело.

– Наверное, Стрекозный Дракон Посвященной Шанго, – прокомментировала Деби. – Говорят – страшный монстр.

– Вернемся, чтобы глянуть на него? – выступил с предложением немедленно заинтересовавшийся Бел, но встретил полное непонимание.

На причале Ситцен, раскалившийся докрасна от неизбывной ярости берсерка, в два счета перекусал и разогнал всех охранниц. В этот момент дракон пролетел в обратном направлении – медленно, потерянно рыская из стороны в сторону, издавая жалкие булькающие звуки. Грушевидное тело было плохо различимо, но все же путникам показалось, что теперь оно больше напоминает шерстяной клубок, из которого во все стороны торчат короткие спицы.

Рев дракона смолк в холодной дали. Над вершиной холма появилось быстро разгорающееся алое зарево. В его отблесках вскоре отыскалась подходящая трехместная байдарка с веслами. Единственную проблему представлял Гунь Ситцен (которого решено было тянуть по воде на буксире): он, рыча, бросался на темные силуэты кораблей, пытался отхватить зубастой пастью длинные кили и орал что-то про загубленную молодость.

* * *

– Я доведу вас до границы леса, а там расстанемся.

Наступило утро. Оставив байдарку на берегу, путешественники углубились в лес, двигаясь по направлению к Западной области и городу Недотычки. Грибной отвар постепенно перестал бурлить в организме Гуня Ситцена, хамелеона вновь начало трясти. Выяснилось, что последние события не запечатлелись в его взбудораженном рассудке. Когда Бел попытался напомнить Гуню, как тот, периодически покидая корму байдарки, охотился за рыбой, а один раз даже выбрался на берег и с громкими воплями долго гонял кого-то по темному лесу, хамелеон лишь недоуменно хлопал пастью и отнекивался.