Мыши профессора Цаплина - Дмитрий Стрешнев Страница 17

— Шурик.

— А вот и не Шурик, — сообщили ему. — Этот вот трудяга видел: бензин ка-ак пошел сиборить… а потом ка-ак…

Стали звать сине-грязного трудягу, но тот, что подъехал, отверг:

— Да что всяких козлов слушать! Без него ясно: это Шурик. Он давно нам начал траву топтать. Как бы он ненароком пчелу не проглотил! — пообещал говоривший, не обращая внимания на гордые профили милицейских, все еще похаживающих неподалеку; вороны собак не боятся.

— А если чечены? — предположил кто-то.

— С ними всё уже решили. Но — разберусь. Если не они, то Шурик, конкретно. Больше некому, — и — путая любимый жанр Христа с народной поговоркой:-М-да, забыл кто-то притчу о фраере и жадности. Надо бы напомнить… Короче, не время хоботом водить, дела могут серьезные пойти.

Заключив этими словами свою речь, говоривший попрощался со всеми, пребывая в некоторой озабоченной задумчивости, а затем двинулся обратно к авто, сопровождаемый сворой молодых людей с неподвижными лицами. Прочие потоптались еще, общаясь то друг с другом, то со своими мобильниками, а потом тоже отправились по тачкам. Да и что там было делать теперь, среди пахнущих гарью луж, в этом печальном месте, откуда уже разъехались даже пожарные, а милицейских задержало только то, что они достали термос и разливали из него нечто в пластмассовые чашечки. Хочется верить, что мятный чай.

В это время Вовик, водитель Смагина, поставив на соседнее сиденье бумажный пакет, жрал из него курабье. Извините, конечно, за грубое слово, но уж больно неряшливо Вовик это делал, крошки так и сыпались на темно-синюю обивку. Увидев, что шеф возвращается с пепелища, Вовик стал жевать в ритме песен Майкла Джексона, схватил пакет, чтобы засунуть его в просторный бардачок "Линкольна", и обмер. Оказывается, он был в авто не один. За пакетом обнаружилось маленькое существо с хвостом, нагло восседающее в позе, напомнившей Вовику его собственную, когда он, откинув линкольновскую спинку, жрет печенье. Но мало этого — гаденыш тоже жрал курабье, держа в куцей лапке упавший обломок, и на морде его… на лице… нет, конечно же, на морде, было ясно написано такое наслаждение, что Вовик озверел.

— Ах ты, гаденыш!

Тем, что оказалось в руке, а оказался там, разумеется, пакет с недоеденным печеньем, он трахнул со всей силы по сиденью. Под бумажный треск во все стороны брызнул фейерверк из курабьиного крошева. Наглая же тварь исчезла.

Как раз в этот момент Вовиков шеф открыл заднюю дверь лимузина и очень сильно удивился, увидев своего водителя в съехавшей фуражке и салон, загаженный разломанным курабье.

— Это что?

— Мышь грёбаная, — объяснил Вовик, не в силах разжать зубы от нахлынувших чувств.

Смагин посмотрел на водилу с таким пристальным вниманием, что тот поспешно поправил фуражку и заерзал.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— За рулем не пью, вы знаете, — поспешно открестился Вовик.

— Тогда подумай сам: откуда мышь в машине? Ты хоть раз мышей в машине видел?

Глаза у Вовика стали круглыми, как у испуганного кота, но врать шефу он не привык, поэтому через силу просипел:

— Только что… видел.

Теперь Игорь Матвеевич посмотрел на него со светлым любопытством.

— Где?

— Вот тут!

Смагин закрыл заднюю дверь и открыл переднюю. Он, конечно, сразу брезгливо сморщился, как будто салон был закидан не благородным курабье, а какими-нибудь обслюнявленными окурками.

— Вот тут сидел гаденыш! — поспешно повторил Вовик.

— Как же он сюда попал?

— Не знаю. Я взял пакет, а он за ним, падла.

— Куда же он потом делся?

— Н… не заметил. Я хрясь пакетом! Думал — убил…

— Убил?

— А пес его…

Вовик снял фуражку и башкой полез под сиденье — проверять, а Смагин, не выдержав безобразного натюрморта, вытащил белоснежный платок и принялся сметать следы катастрофы с темно-синей обивки. При этом он честно старался не попадать на сопящую круглую голову Вовика.

— Н… ничего не нашел, — сообщил тот, выныривая.

— Ладно, забудем, — сказал Смагин. — Прибери-ка тут — и поедем…

Внезапно его взгляд стал внимательным, словно у бродящего по двору петуха. Игорь Матвеевич наклонился и двумя пальцами подобрал с сиденья нечто невидимое Вовику. "Помет, что ли, нашел?" — подумал Вовик, но, будучи вышколенным водилой, промолчал.

Однако Смагин не был натуралистом, чтобы так долго и заинтересованно разглядывать мышиный помет. Он положил подобранное на ладонь, и там оказалось нечто удивительное, похожее на пилу, сделанную для небольших рук очень небольшого существа. Не будь у находки столь многозначительного пролога, можно было бы подумать, что предмет выпал из кукольного набора, которые с большим мастерством изготовляют дотошные немцы. Но Смагин знал, что никаких кукол он в "Линкольне" давно не возил. Если возил вообще.

Алексей Комов напрасно отказывал отечественному бизнесмену в дедуктивной логике. Игорь Матвеевич свернул из носового платка конверт и аккуратно стряхнул туда необычную штуковину.

Потом он захлопнул дверь лимузина, довольно долго рылся в бумажнике, пока не разыскал какую-то карточку, и, глядя в нее, набрал на мобильном телефоне номер.

— Гражданин Комов? Алексей Петрович? Это Смагин. Мне необходимо с вами встретиться. Очень срочно.