Клыки на погонах - Владимир Михальчук Страница 17

Вот уже скоро четверть века, как Прудди служила королевской учительницей и мамкой-фрейлиной. Когда-то старуха очень радовалась, заступая на этот пост. Сразу после родов королева передала ей маленькую девочку в свертке из шелковых одеялец. Едва ощутив Мэлами в своих руках, фрейлина ни на миг не сомневалась, что принцесса будет отличным ребенком. Голубоглазый несмышленыш забавно укал и слабо шевелил ручонками. Но прошло время и новорожденное создание перестало быть тихой малюткой.

Из кроткой девчонки Мэлами превратилась в кошмарное существо. Нет, она не перекинулась в демона, как шептались поварята на кухне. И кровь по ночам она не сосала, что бы ни утверждали некоторые злые языки в дворцовой страже. Как ни билась старуха над своей ученицей, но из принцессы получилась дикая стерва и невероятно ехидная дрянь. Мало того, что она не любила учиться и готовиться к замужеству с каким-нибудь принцем из соседних земель. Мало того, что она частенько сбегала из комнаты и проводила время в рыцарских казармах. Мало того, что ее ни разу не видели в храме всех богов.

С детства принцесса почему-то считала, что каждый норовит ее обидеть. И чтобы не оказаться обиженной, предпочитала наносить превентивные удары. Ее острый язычок наводил суеверный ужас на окрестности. Во дворце не находилось даже самого мелкого пажа, который не получал бы от Мэлами. А что говорить о рыцарях? Едва завидев милое личико принцессы, придворный люд стремился исчезнуть с глаз долой.

— Советник, вы хрюкаете как грязная свинья! — заявляла девушка бедняге Ларпусу, страдающему удушьем советнику короля. Ларпус старался не дышать, переставал хрипеть и бледнел от нехватки воздуха.

— Ваш левый глаз похож на задницу, — тыкала пальчиком принцесса в обезображенное лицо Гримуза, героя Третьей симиминийской войны.

— Как вам будет угодно, — соглашался рыцарь, от злости выпучивая глаза. Причем левый глаз с обезображенным от удара лабрисом веком, действительно становился похожим на…

Даже послы некоторых вражеских государств пытались отвертеться от официальных приемов Эквитея Второго. И все из-за яростной словоохотливости Мэлами. Утешало одно — девушка не любила сидеть на одном месте и постоянно путешествовала по столице Преогара.

Терпеть все выходки принцессы надлежало бедной Прудди. Смирившись с тем, что подопечная — не ангельский мак, а скорее наоборот, старуха потихонечку занималась воспитанием. Фрейлина считала, что за ехидной маской мелкой хулиганки прячется настоящая Мэлами: добрая, отзывчивая и ласковая. Скоро сорвать маску с принцессы она не надеялась, но упорно трудилась над этим. А потому ей приходилось повсюду шататься за юной девицей. Не раз старухе приходилось лазить по пыльным чердакам и затхлым помещениям королевской сокровищницы. Хвала богам, принцесса раньше никогда не покидала родной город. Но на этот раз прогулка Мэлами зашла слишком далеко.

— Королевской дочке не пристало лазить по грязным лабиринтам! Неужели неполные два десятка лет не добавили и толики здравого смысла в твою маленькую головку? Я ведь тебя с рождения на руках качала, пока мамочку парикмахеры обхаживали. Остановись!

Беглянка даже не обернулась, упрямо семеня вперед. Она вдоволь наслушалась моральный баек и цитат о том, что положено делать молодой девице, а что нельзя. «Целых семнадцать лет, — думала принцесса, — мне приходилось терпеть все эти нравоучения и занудства. Но даже сейчас эта старая карга увязалась и жить не дает». Лучи светильника упали на шоколадный локон, выбившийся из-под ее капюшона.

— Даже косу не заплела! — не унималась Прудди. — Постой на месте — хоть волосы тебе поправлю.

— Отстань, карга ста… — девушка не закончила фразу. Она сморщила маленький носик и понеслась еще резвее.

Принцесса очень любила Прудди. Ведь за вечно недовольной гримасой старухи прятались искренняя доброта и попечительство. Сколько лет они провели вместе? Еще с детства принцесса помнила сморщенные ручонки своей фрейлины. Эти руки всегда заменяли ей мамины объятия — королева всегда была очень занятой женщиной.

— Остановишься ты? Ох…

Старуха попыталась ухватиться за стену, но та оказалась очень влажной и скользкой. Пальцы безвольно царапнули по камням. Слабый перестук деревянных каблуков утих. Раздалось шуршание десятка платьев и тихий хлопок ознаменовал недоброе.

— Ну вот, — угрюмо прошамкала старуха, — я опять упала.

— Не надо было тащиться за мной, — девушка остановилась на миг. Не для того, чтобы помочь фрейлине — чтобы сориентироваться среди десятка разветвлений лабиринта. — Сидела бы себе в покоях да обменивалась колкостями со стражей.

— Ты сама хотела, — напомнила старуха.

Она закряхтела и поднялась, опираясь на предательскую стену.

— Это когда же? — удивилась девица.

— В детстве, — соврала бабулька. И ни капли не покраснела — не зря преподавала этикет в придворном обществе. — Ты тогда в Пипезо Ламацо игралась. Стоишь с игрушечным веслом, бывало, и говоришь: не видать ли, бабка, острова моего безлюдного?

— Неужели?

Чавканье холодной жижи приутихло. Проносящиеся мимо коридоры замедлили свой бег. Мэлами приостановилась и недоверчиво посмотрела на фрейлину.

— Конечно! — довольная, что смогла призвать девчонку к диалогу, старуха засеменила поближе. — Ты всегда мечтала оказаться на каком-нибудь островке и, словно герой из любимой книжки, отправиться путешествовать. Я тебя постоянно качала на руках, изображая морские волны. А потом мы вместе спрыгивали с комода на кровать, будто бы терпим кораблекрушение. И стражники громко стучали щитами, словно это ломаются мачты.

Принцесса промолчала. Она не помнила никаких игрушечных весел и уж тем более крушения комодов. «Странно, — думала она. — Я должна это запомнить. Шутка ли — Пруди такая старая, а вместе со мной карабкалась по мебели».

Впрочем, в словах престарелой фрейлины имелся здравый смысл. Мэлами никогда не отказывала себе в удовольствии, чтобы не придумать какого-нибудь маленького приключения. Принцессе вдруг припомнилась игра в пограничных пожарных. Прошло целых десять лет, но пламя от подожженных конюшен было таким же насыщенным и свежим, как и воспоминание. Тогда ее по приказу отца целую неделю не выпускали из комнаты. Подумаешь, пару строений сожгла… Так что история с веслом могла оказаться правдивой.

— Тс-с-с-с, — Мэлами вдруг прижала палец к пухленьким губкам. — Слышишь?

«Очередная выходка, — промелькнуло в мыслях Прудди. — Сейчас опять в меня швырнет какой-то липкой мерзостью и будет хохотать».

— Мне страшно, — дрожащим голосом произнесла девушка. — Что там за шаги?

Старуха осмотрелась по сторонам. Никаких шагов она не слышала. Шутка ли — с таким-то слухом в ее года. Но напрячься следовало. Зная королевскую дочурку, Прудди не сомневалась: сейчас что-то случится.

«Небось сейчас ка-ак гавкнет, — подумала фрейлина и приготовилась испугаться».

Прошло несколько минут. Принцесса не двигалась, старуха старалась не дышать. Подслеповатые коридоры подземелий угрюмо наблюдали за странницами. Шум воды глухо резвился под темными сводами. Где-то неподалеку квакнула лягушка и скатилось несколько камешков.