Оранжерея - Чарлз Стросс Страница 17

Рив и Сэм Брауны– такие у нас теперь имена,– пара из среднего класса, живущая где-то в промежутке с 1990 по 2010год, то есть в самый разгар темных веков. Они– так называемые супруги, что означает: эти двое живут вместе и состоят в моногамных отношениях, официально одобренных правительством, идеологией и религией; уважаемая ячейка общества.

Винтересах эксперимента Брауны в настоящее время безработные, но неплохая финансовая подушка позволяет им с комфортом жить около месяца– за этот отрезок времени они должны попытаться найти себе оплачиваемые места. Недавно они переехали в пригород, в коттедж с мансардой и собственным садом, со всех сторон окруженный живой изгородью из рослых деревьев и таким образом отделенный от других, очень похожих друг на друга домов. Жилище стоит вблизи от дороги– транспортного коридора без стен, по которому ездят легковые автомобили (знакомое понятие, где-то уже попадалось) и некие грузовики (это еще что за хрень). На этом симуляция заканчивается– вся окружающая среда хоть и должна имитировать поверхность целой планеты, небо– все равно растяжка, висящая в десяти метрах над нашими головами, а дорога через двести метров в каждую сторону исчезает в тоннелях, скрывающих входы в Т-ворота. Повсюду– искусственные барьеры из тернистой с виду растительности, не позволяющие нам натыкаться на стены. Это довольно хорошая симуляция, учитывая, что, согласно данным планшета, она на самом деле заключена в рое обитаемых цилиндров (каковые, в свою очередь, тихо-мирно вращаются в поясах обломков трех-четырех коричневых карликов, разделенных сотней триллионов километров вакуума). Ивсе ж ничего настоящего тут нет.

Наш дом…

Явыхожу из шкафа, в котором материализовались мы с Сэмом, и оглядываюсь. Шкаф стоит в каком-то сарае, с грубым полом, выложенным керамической плиткой, и тонкими прозрачными стеновыми панелями (по словам Сэма, называемыми «окнами»). Здесь повсюду всякая всячина– горшки с мелкими пестрыми растениями, расположенные на прибитых к стенам полочках; дверь из деревянных планок и листа стекла…– всего не перечислишь. Перед дверью лежит какой-то мат, похожий на плетеный коврик, чье назначение неясно. Ятолкаю дверь, и то, что за ней, сбивает с толку еще больше.

–Я-то думала, у нас будет квартира,– замечаю я.

–Спецами по уединению эти люди не были.– Сэм оглядывается, словно пытаясь определить, какие здешние артефакты эпохи ему хоть что-то говорят.– Им не была дана анонимность в публичных пространствах, поэтому зона комфорта стянута в одном месте. Это называется «здание», в нем много комнат. Амы сейчас просто в тамбур запёрлись.

–Ну, как скажешь.– Чувствую себя идиоткой. Внутри дома я оказываюсь в коридоре. Есть двери с трех сторон. Яброжу из комнаты в комнату не веря своим глазам.

Удревних были ковры. Предоставленный нам– достаточно толстый, чтобы заглушить раздражающий тук-тук-тук обуви. Стены покрыты каким-то тканевым принтом, абсолютно статичным, но не неприятным на вид. Окна передней комнаты выходят на горб земли, засаженный яркими цветами, а сзади– на простор стриженой травы. Все комнаты заставлены мебелью– массивной и тяжелой, сделанной из резных кусков дерева и металла, то есть из абсолютно глупой и не располагающей к полиморфным модификациям материи. Сплошь прямые линии, все кривое– либо миниатюрное, либо механическое. Взадней части дома имеется комнатка с множеством металлических поверхностей и чем-то вроде резервуара для воды с открытым верхом, а над верхушками шкафов разбросаны странные машины. Под лестницей– еще одно помещеньице, где стоит узнаваемый, но, как и всё вокруг, примитивно-неинтеллектуальный унитаз.

Япускаюсь в обход по коридору наверху, распахивая двери одну за другой и ломая голову над назначением то одной, то другой комнаты. Все они разделены по функциям, но не строго, а с совмещениями, насколько я понимаю. Меня порядком озадачивает шкаф с продольной перекладиной от стенки к стенке, на которую рядком навешаны загогулины неприятного вида– вроде пыточных инструментов. Да, есть чему поучиться. Ясажусь на кровать, вытаскиваю планшет. Невольно спрашиваю себя– что теперь, в какую сторону двинуться дальше.

На планшете, будто в ответ на мысль, появились кнопка, стрелка и надпись:

ДЛЯ ВЫЗОВА СПРАВКИ

ПОДНЕСИТЕ К ВЫЗЫВАЮЩЕМУ

КОГНИТИВНЫЙ ДИССОНАНС ОБЪЕКТУ

«Ага, справочная система!»– думаю я облегченно, поднося гаджет к загадочному шкафу и нажимая на стрелку.

Это ГАРДЕРОБ: шкаф для хранения чистой одежды. Примечание: грязную одежду можно привести в кондицию в ПРАЧЕЧНОЙна цокольном этаже посредством обработки в СТИРАЛЬНОЙМАШИНЕ. Уновичков в эксперименте имеется только один комплект одежды. Предлагаемое задание на завтра– купить новую одежду в городе.

Уменя чешутся ноги. Яимпульсивно сбрасываю туфли, радуясь, что избавилась от надоевших каблуков. Стягиваю с плеч черную куртку без карманов, вешаю ее на одну из тех неприятных загогулин и убираю в шкаф. Накатывает внезапное чувство покинутости– очень странное, просто донельзя, как и всё здесь. Как там Сэм, интересно? Яудивляюсь своему беспокойству за него– он ведь и на вводной лекции мандражировал, а если для него вся эта новая обстановка такая же стрессовая, как для меня…

Яжду, пока у меня перестанет кружиться голова, прежде чем вернуться вниз. По пути меня посещает мысль: должна ли я носить в своем доме ту же одежду, что и на публике? Уэтих людей ярко выраженная дихотомия персонального/общественного– у них, вероятно, разные костюмы для формальных и неформальных мероприятий. Витоге куртку я оставляю в шкафу, а туфли, к большому сожалению, снова надеваю.

Янахожу Сэма сгорбившимся в углу огромного дивана в гостиной, перед массивной черной коробкой с изогнутой линзой, показывающей красочные, но плоские изображения и производящей много невнятного шума.

–Ты что делаешь?– спрашиваю я, и он чуть из кожи вон не выпрыгивает.

–Смотрю игру ноги и мяча– футбол,– поясняет он.– Это называется телевидение.

–Вот как.– Яобхожу диван и сажусь на него примерно посередине, на расстоянии протянутой руки от Сэма, и вместе с тем– на почтительной дистанции, каковая, вероятно, нужна ему при общении со мной. Всматриваюсь в картинки. Поначалу кажется, что на экране– механоиды, но потом я понимаю, что это ортогуманоиды из плоти и крови, просто в однообразной одежде двух разных расцветок, красной и белой. Вот один из «красных» размашистым ударом ноги отправляет в столпотворение «белых» что-то напоминающее круглую штурмовую мину. «Белые» начинают пасовать ее друг другу. Действо– или ритуал, или игра– напоминает ожесточенную классовую борьбу. Зрители, соответственно, орут, жестикулируют и запрыгивают на выстроенные рядами сиденья.