Война за веру - Марик Лернер Страница 17

Через две недели с лишком впереди встали высокие стены Малаки. К этому моменту повторил уже и «Айвенго», и несколько ранних рассказов о непрошибаемом Геральте из Сапковского. Оказывается, не так мало читал, как прежде казалось. Еще много в загашнике имеется, и благодаря друиду мог буквально наизусть цитировать книгу. Но не все же сразу отдавать, тем более сомнительному попутчику.

В воротах, как положено, слупили пошлину за ввезенный товар. Это было ожидаемо, и расценки представлял. Брали с воза, а не с количества, поэтому вторую телегу приобретать не стал. И ползать по дальним выселкам тоже. Вполне достаточно огромной горы шерсти за спиной. Я ж не в купцы рвусь, и это прикрытие, а не цель. Но говорить такое нашему добродушному менестрелю? Ага, разбежался. Послушно следую за ним, ведя за собой измученного мула, мысленно прикидывая, как избавиться от назойливого внимания. По любому надо оставить свою команду на постоялом дворе и смотаться в порт, выяснить, отходит ли в ближайшее время корабль на юг. В принципе, мне без разницы, в какой город на том берегу прибыть. Мои родные места начинаются отнюдь не на побережье, и самое опасное не в возможности добраться на другой континент через пролив.

Мне нужно в сертан, а точнее, в горы, протянувшиеся параллельно морю с запада на северо-восток. А тамошние жители не особо в дружеских отношениях с приморскими. На самом деле есть несколько горных массивов: Риф, Средний и Высокий Атлас. И племена, обитающие в тех местах, тоже не дружат. А есть еще и кочевники. Короче, совсем не просто путешествовать, и как добираться, придется выяснять на месте.

— Подождите здесь, — сказал менестрель перед очередными воротами.

Через четверть часа их распахнули и меня пригласили. Еще через час я стоял, пересчитывая заработок. Двести пятьдесят мешков шерсти за двести шестнадцать грошей. Девяносто заплатил на круг от половины до трети обычной цены за каждый настриг с одной овцы. Без питания чистый доход сто двадцать шесть монет. А в целом не так и много вышло. Деревенский в месяц имеет тридцать — тридцать пять, если считать в среднем. Четыре месяца жизни на семью из трех человек. За полтора — прогулки по дальним овчарням. В другой ситуации еще скатался б за приятным добавком к средствам. Не так плохо, но это ж сезонный заработок, удачно совпало с отсутствием других перекупщиков. А при их появлении можно вляпаться и в передрягу. Кто ж любит конкурентов. Нравы в глубинке простые до безобразия. Убивать не станут, но избить запросто. Причем самих крестьян натравят.

Посмотрел на поручителя и выразительно позвенел монетами. Приди сам, получил бы в лучшем случае половину прибыли. Он покачал головой.

— Как угодно, — ничуть не собираясь уговаривать, соглашаюсь.

— У меня, — сказал внезапно менестрель негромко, — от тебя очень странное впечатление. Вроде нормальный парень, к девочке замечательно относишься и мать не обижаешь. По пустякам не орешь, рук не распускаешь и байки забавные рассказываешь. Но иногда нечто глянет из глаз, аж мороз по коже. Хочется срочно сесть на коня и удалиться подальше.

— Я рос среди наемников, — отвечаю, через силу улыбаясь, — приходилось убивать.

А еще пытал, травил, вешал, деревни жег. Иногда вместе с людьми. Много чего творил, все-таки здешняя часть моей личности была мавретанец, и я ни малейшего сострадания к мягкотелым почти рабам, ковыряющимся в земле, не испытывал. Ничего нового, горцы не считают равнинных равными, кочевники феллахов за настоящих людей. А мы, свободные настоящие люди, всех сразу и вместе не уважаем.

— Не думаю, что страшнее благородных домов, рубящих на скаку не успевшего убраться с дороги.

Про историю с телегой он уже в курсе. Здесь ничего ужасного и секретного, проверять — один был или с девками — не поедет.

— В сертане этого тоже немало.

Кто проболтался? Глупые курицы.

— Не стоит обвинять, — он понял, — ты ж сам спрашивал про корабли.

Ага, не тебя и не здесь. Интересно, чей он шпион. Купцы точно вечно на кого-то работают. Чем странствующие артисты и менестрели хуже. Даже лучше. Высоко подняться могут и много вызнать.

— Здесь мы чужие. Там — есть шанс быть принятым.

Кроме всего прочего могу и заплатить парочке авторитетных лиц за готовность принять сомнительного родича. Не прямо, такое вызовет отторжение. Сделать красивый подарок.

— Беден тот, у кого нет близкокровных, — сказал он на лингва тамазигхт.

В Мавретане говорят на нескольких языках и двух десятках диалектов, но этот служит общим для всех и в портовых городах употребляется купцами, откуда бы ни прибыли. Что уж говорить о местных жителях! Нынче на нем пишут литературные произведения, и они расходятся достаточно широко, понятные в любом конце огромной земли.

До меня даже сразу не дошло. Не ожидал. А потом выдал на слегка заржавевшем от отсутствия использования диалекте рифских племен. Сам не знал, что могу, а выскочило:

— Главное, не забывать, что родственных душ всегда меньше, чем родственников.

— Хорошо сказано!

Временами из меня непроизвольно лезет восточная мудрость. Обе прежние личности на этот счет были не очень и красноречием не страдали. Откуда берется, и сам не понимаю.

— Да пребудет вечно свободным Мавретан и все его жители. — Это такая стандартная формула. — Прощай.

— И тебе дождь под ноги, — отвечаю вежливо.

Для засушливых земель лучшее из возможных пожеланий.

— Так, — сказал, обращаясь к женской части отряда, — сейчас пойдем в гостевой дом, там останетесь. Это тебе, — становясь вплотную, чтобы незаметно было, сунул мешочек с монетами Марии, — а это тебе, — уже Анне другой, поменьше. — Пусть деньги побудут у вас, пока не вернусь.

— Господин, — растерянно сказала Анна.

— Мне сейчас много иметь при себе нельзя.

Мешок с ценностями тоже им оставлю. Предстоит поход в порт, выпивка с матросами и расспросы. Границ нового организма по части вина и более крепких напитков пока точно не выяснил, и есть шансы проснуться обобранным собутыльниками, трактирщиком или еще каким ловким жуликом. За просто так никто не повезет через пролив.

— Если уж своим не доверять, — подмигиваю девочке, — то кому? Стой! — сказал золотарю, с помощью молодого паренька тащившего тележку с воняющей бочкой.

Чего у зверомордых не отнять, так это законы по части гигиены внедрялись жестко. Попробуй на улице чего-то бросить или выгребную яму не чистить время от времени. Да, денег стоит, зато обойдется дешевле мер к выполняющему указы. Сначала штраф немалого размера, потом лишение права собственности на дом и изгнание. Первое время все морды кривили, теперь привычно и удобно. И вспышки эпидемий нечасто бывают. От чистоты на улицах или обязательного карантина даже при подозрении, но это реальность.

— Почему коня не заведешь?

— Полагаешь, много за свою работу получаем? — спросил с ощутимой иронией золотарь.