Вспышка - Элис Бродвей Страница 17

В небе угрожающе шепчутся тяжёлые грозовые тучи, воздух густой и вязкий. Я снимаю шаль и затягиваю её на талии, выставив голые руки на обозрение прохожим. Я понемногу учусь смотреть на себя со стороны, глазами пустых. Никогда не любовалась своим отражением в зеркале, но здесь я будто превращаюсь в чудовище. В Фетерстоуне никто не прочтёт моих знаков, как дома, и всё же я чувствую себя выставленной напоказ. Вот уж не думала, что рисунки на коже выдадут мои тайны, и чужаки узнают обо мне правду.

Руфь предложила мне работать наравне с жителями города, чтобы лучше понять их заботы, и у меня теплится надежда выяснить что-то важное для Лонгсайта. Однако неделя проходит скучно. Я тенью следую за Галл и во всём ей помогаю. Мы строим и белим забор, копаемся в огороде, вытаскивая из земли горстку мелких картофелин, которые относим в длинный сарай – хранилище для самых разных продуктов. Однажды нам доверяют испечь лепёшки, и я замечаю, что в мешке совсем мало муки.

– Скоро печь будет не из чего, – говорю я Галл, но она ничего не отвечает.

Каждый день жители выстраиваются в длинную очередь у прилавка, где выдают еду. В день можно получить немного вялых овощей – даже фруктов почти не осталось.

– Плохи наши дела, – говорит женщина у прилавка. – Если земля не даёт нам пищи, значит, мы виноваты. Или прокляты.

С последним словом она поднимает глаза и с упрёком смотрит на меня. Галл молча тянет меня в сторону. Я всё время прислушиваюсь, выискиваю крупицы сведений, которые заинтересуют Лонгсайта. Но если честно, мне просто нужна причина, чтобы не доверять пустым. Я ищу оправдание всем годам страха, оправдание своему будущему предательству. Я выросла в Сейнтстоуне, меня так просто не переубедишь.

На другой день нас зовут в городскую больницу помочь Тании. Я с удивлением и ужасом оглядываю пустое помещение. Здесь почти ничего нет, совсем мало лекарств и инструментов, не сравнить с Сейнтстоуном. Нет вакцин, нечем стерилизовать инструменты. Боюсь, что и настоящих врачей здесь нет.

Маленький мальчик задыхается в кашле, на его щеках пылает лихорадочный румянец, а глаза слезятся. Лекарь что-то взволнованно говорит отцу маленького пациента. Казалось бы, ничего страшного, всего лишь кашель, но в Фетерстоуне любая болезнь, даже обычная простуда, может обернуться смертью.

Конечно, Галл и не думает, чему посвятить жизнь. Здесь все слишком заняты – пытаются выжить.

Спустя несколько дней на завтрак подать совсем нечего.

Однажды утром, полусонная, с ноющим от голода животом, я засовываю ноги в ботинки и, вскрикнув, отдёргиваю правую ступню. Из перевёрнутого ботинка следом за острым белым камешком и лесным мусором вылетает тонкая полоска бумаги. Я успеваю спрятать её прежде, чем в комнату заглядывает Галл:

– Что-то случилось?

– Ничего. Камень попал в ботинок, – улыбаюсь я, ощупывая в кармане записку.

Надо прочесть её, но так, чтобы никто не заметил. Выходит, этот листок мне подсунул один из жителей Фетерстоуна? Кто-то знает, зачем я здесь.

В понедельник. Когда стемнеет.

Возле синего амбара будет гореть фонарь.

Белые камни укажут дорогу.

В понедельник. Осталось два дня. Всего два дня, чтобы собрать сведения для Лонгсайта и спасти друзей.

Через два дня я предам пустых.

– Когда вы расскажете мне о матери?

Сегодня Руфь велела мне принести воды из колодца. (Уже понедельник. Тот самый понедельник, а до сих пор ничего не произошло.) Это тяжёлая и нудная работа, однако по крайней мере воды у жителей Фетерстоуна достаточно. Колодец находится неподалёку от города. Жители называют его «колодец Белии». Я опускаю ведро и жду, пока снизу не донесётся плеск. Неужели это тот самый колодец, где Святой встретил Белую Ведьму? Легенда (наша легенда) гласит, что Святой пересёк границу, оставив позади тихую, безопасную жизнь среди отмеченных. Он пошёл к пустым в надежде спасти их, указать несчастным душам путь к истине. Наш Святой был так добр, а Ведьма… о, как жестоко она с ним обошлась! Ведьма сняла с него кожу. Но даже это не остановило нашего Святого.

Я устала, хочу есть и дрожу от нетерпения и недовольства собой. Уже воскресенье, поздний вечер, а я до сих пор ничего не выяснила – мне нечего передать Лонгсайту, чтобы утолить его жестокий голод.

Руфь сидит на большом квадратном валуне. Её глаза закрыты, а веснушчатое лицо повёрнуто навстречу солнечным лучам. Давно собираюсь спросить у неё, откуда эти камни. Я много таких видела по дороге от Сейнтстоуна. Вот и возле колодца лежит несколько поросших мхом глыб. Быть может, это развалины старинного здания? Однажды я спрошу об этом Руфь, но сегодня хочу выяснить что-нибудь о маме.