Стажер диверсионной группы - Алексей Махров Страница 17

– Еще лучше, – буркнул Петр, вооружаясь «Наганом».

– Так нам… не скрыться! – выдохнул я в два приема.

– Что предлагаешь?

– А помнишь, как мы прорывались ночью?

– Если мы кинемся навстречу немцам, они очень обрадуются – день на дворе, всё как на ладони!

– Не надо кидаться! Займем хорошее место и дождемся, пока фрицы подойдут. Надо, чтобы мы были для них незаметны. Тогда выбьем тех, кто приблизится, в облаве образуется прореха…

– Понял! – кивнул Валуев, перебивая меня. – Принимается. За мной!

И мы понеслись навстречу немцам. Тех еще не было видно за деревьями, их голоса тоже были пока неразличимы – перекрикивались они громко, но слов я не разбирал. Зато лай «друга человека» прорезался очень даже явственно.

Здоровенная овчарка показалась совершенно неожиданно. Зверюга промелькнула между кустов и прыгнула. «Наган» в моей руке сработал вовремя, и пес, совершив некий кульбит в воздухе, рухнул уже дохлым.

У него к ошейнику был привязан поводок – надо полагать, псина вырвалась и ушла в автономку.

– Молодец! – мимоходом сказал Валуев, рефлекторно забрасывая подстреленную псину срезанными ветками. – Сюда!

Пригибаясь, мы подбежали к Петру, облюбовавшему небольшой взгорбок на краю неглубокого оврага, заросшего густым кустарником. По оврагу точно никто не пройдет, значит, с этого фланга мы хоть как-то защищены. А с другого – поляна, открытое пространство, не подкрадешься.

– Не высовываться! – наставлял нас Валуев. – Если фриц проходит мимо, нас не замечая, хрен с ним. А вот если углядит…

– Понятно, – кивнул Альбиков.

– Всё, замерли!

Я лежал на траве между старым дубом, за чьими корнями можно было схорониться, и раскидистым кустом малины. Дальше к востоку, откуда наступали немцы, лес редел – деревья росли, как в парке, на ровной, слегка наклонной поверхности. Грузовиков не видать, а вот фигуры немцев в касках, с винтарями на изготовку, уже мелькали.

Гитлеровцы шагали смело, широкой цепью. Их было много, и потому страха они не испытывали.

– Аллес берайт, – донеслось из-за деревьев. – Ист дер бефел клар? ^[28]

– Цу бефел! ^[29] – откликнулся кто-то.

Я очень осторожно, очень медленно сместил руку с «Наганом». Прямо к нашему холмику двигались двое немцев, один постарше, заросший рыжей щетиной, другой помладше, с бледным, вытянутым лицом, словно застывшим в выражении удивления.

Молодой споткнулся и обронил:

– Шайзе! ^[30]

Старший, не оборачиваясь, проговорил сварливо:

– Бевеге зи фауль швайн! ^[31] Удивленный хотел огрызнуться, но не успел – Валуев выстрелил, и фриц задергался, валясь и запрокидывая голову. Старший только и успел, что оглянуться, – и я влепил ему пулю в ухо. Готов.

А вот Хосебу пришлось схватиться со «своим» врукопашную – немец проходил мимо залегшего Алькорты и вдруг пошатнулся, резко прянув в сторону. Фриц перешагнул выступавший корень – и едва не наступил на баска. Тут уж «капитан Алатристе» не стерпел – мгновенно привстал, выгибаясь и втыкая немцу нож в сердце. Удар был силен и точен – солдат тут же осел, валясь на опавшие листья. Минус трое…

Отряд не заметил потери бойцов.

Немецкая цепь, утратив звено, продвигалась дальше, обтекая нас, а мы лежали тихо, вжимаясь в прошлогоднюю листву, и притворялись дохлыми мышками.

– Шнелле, шнелле! – долетело до меня.

– Уходим, – негромко скомандовал Валуев.

Ползком обойдя взгорбок, мы тихо удалились, пригибаясь и прячась за стволами деревьев, за кустами, за краями промоин. И лишь отойдя на достаточное расстояние, прибавили ходу, оставляя врага за спиной.

– Оторвались вроде, – сказал Альбиков, отпыхиваясь.

Валуев пожал могучими плечами. У этого лося даже дыхание не сбилось – прет, как трактор.

Часом позже мы удалились настолько, что всякие опасения угасли – не догонят. Но мы продолжали топать, выдерживая заданный темп. Вот отойдем еще километров на десять-пятнадцать, тогда можно будет и передохнуть. Тем более что мы у немцев не только форму «одолжили» и оружие с боеприпасами, но и продукты, включая пахучее украинское сало и мутный самогон из буряка – явно часть «оккупационного сбора», то есть добычи от грабежа местного населения.

– Оторвались, – признал Валуев, – поэтому бегать не будем. Шагом – марш!