Толлеус, искусник из Кордоса - Дмитрий Коркин Страница 16

Дорога на Широтон

Толлеус полностью поручил помощнику дорожные заботы. Парень и в самом деле неплохо справлялся с лошадьми, причем гораздо быстрее самого старика. За маршрут искусник не волновался – Торговый тракт ни с чем не перепутаешь, так что заблудиться не получится при всем желании. Главное, не задремать под мерный стук копыт. Нужно было приглядывать за возницей, чтобы ему в голову опять не пришла какая-нибудь шальная мысль.

Медленно тянулись часы, любоваться окрестностями было скучно. Дорогу окружал обычный пейзаж, точно такой же, как в Кордосе или в любой другой стране. Леса, поля, проселочные дороги, разбегающиеся в стороны. Изредка тракт пересекал реку или в стороне бурыми холмиками проплывали крыши деревеньки. Наконец-то у Толлеуса появилась свободная минутка, чтобы в относительной тишине и покое заняться делами не первой необходимости. Увы, речь шла не о любимом развлечении, которое он забросил после памятных событий в Маркине. Долгие годы безмятежной службы, сидя дома в любимом кресле, искусник коротал время, пытаясь воссоздать из фрагментов купленные плетения для своего посоха.

Забот хватало. Во что бы то ни стало нужно разобраться с чародейскими маногубками. Бывший настройщик надеялся, что в оробосской столице он найдет эти источники в большом количестве. Также Толлеус не оставлял работу над Пауком, продолжая отлаживать систему управления лапами, доводя свое мастерство управления нитями до совершенства. А по вечерам, когда путешественники останавливались на ночлег и прекращалась дорожная тряска, искусник час перед сном посвящал систематизации фрагментов плетений. В одном из видений Толлеус подсмотрел нечто, позволяющее искуснику, не напрягаясь, изобретать любое плетение по заданным свойствам. Он совершенно не понял, как это функционировало, но с тех пор мысль, что можно облегчить свою работу, не давала ему покоя. Бывший настройщик ломал голову, прикидывая и так и эдак. Основной проблемой были колоссальные объемы нужной информации, в которой люди попросту тонули. Какие фрагменты лучше взять, как их лучше всего состыковать между собой, хватит ли на это собственных способностей или требуется помощь мастера? Вот краеугольные вопросы для всех искусников, самостоятельно формирующих плетения. По привычке старик долгое время ограничивал себя рамками бумажных книг, пособий и справочников. Но однажды его посетила идея создания такого труда – Великой Искусной книги, как он ее окрестил про себя, прямо в посохе. Появились определенные трудности, но все решалось – принципиальных ограничений не было. Перспективность своей идеи Толлеус проверил еще в Беллусе и вот теперь занялся ее реализацией вплотную. Работа предстояла титаническая, но с учетом коллекции фрагментов плетений вполне посильная.

Ну и, конечно, голем: как раз сейчас искусник тренировался в его управлении. Усевшись на лавке верхом, старик бдительно следил за работой ног железного чудовища, которое с лязгом топало параллельно дороге по полям, кустам и небольшим оврагам. Попадись Паук на глаза оробосским крестьянам, они бы мигом взялись за топоры и вилы, чтобы отомстить за изрытую землю и вытоптанную пшеницу. Где-то глубоко ворочалась вина за содеянное, но мысль о новых ступнях прочно угнездилась в сознании Толлеуса, вытесняя все остальное. Подобные испытания помогали хотя бы получить представление о будущих изменениях. Лошадям Паук тоже не нравился: они, прядая ушами, с испугом косили влажными глазами в сторону голема, храпели и норовили пуститься наутек. Лишь крепкие руки Оболиуса удерживали их на тракте. Парнишка тоже постоянно косился на Паука, задумчиво пожевывая губу. Сразу было видно, что шестиног ему небезразличен.

– Господин, можно мне прокатиться на големе? Ну пожалуйста! – снова завел свою песню Оболтус.

– А лошадьми кто править будет? – не оборачиваясь, резонно возразил искусник.

Возница открыл было рот, чтобы что-нибудь сказать, но передумал. Убедившись, что кордосец не видит, парень высунул язык и, выразив этим свое недовольство, сосредоточился на дороге.

Паук расходовал драгоценную ману, отчего лицо Толлеуса каждый раз во время испытаний принимало скорбное выражение. Но поделать с этим ничего было нельзя. Искусник в первый день путешествия попробовал проводить кое-какие эксперименты прямо в телеге, опасно раскачав ее и чуть не перевернув, при этом едва не доведя бедных лошадей до инфаркта. С тех пор спешащие по торговым делам купцы получили возможность поглазеть на экзотическое чудовище, мирно гуляющее по самой известной дороге империи.

Работать с Пауком получалось все лучше и лучше. Старик был доволен. Но пора и передохнуть: повинуясь невидимой команде, голем выполз на тракт и потрусил позади повозки. Оболиус придержал лошадей, и лишь только они встали, железный Паук в один момент лихо заполз внутрь. Животные, испуганно заржав, дернулись, но возница, готовый к рывку, удержал их. Можно было ехать дальше.

– Теперь самое время заняться чем-нибудь поспокойней, – пробормотал Толлеус.

Оболиус даже ухом не повел, он почти привык к манере старика проговаривать мысли вслух.

Искусник выудил из сундука забавный чародейский артефакт, который прикупил вчера в безымянном городке, куда путники завернули за провиантом. Прямо на рынке Толлеусу попался чародей с лотком: тот зазывал покупателей, как простая торговка пирожками. Игрушка для молодых – два сердечка, настроенные друг на друга. Предполагалось, что влюбленные будут всегда носить их с собой. И лишь только обладатель одного подумает о своей паре, как тотчас второе сердечко начнет пульсировать и мелодично звенеть. Для старика это было как подарок свыше. Конечно же не чтобы демонстрировать кому-либо свои чувства, а чтобы поэкспериментировать с маногубками, которых тут оказалось сразу две – по одной на каждом сердечке. Увы, в Олитоне Толлеус не догадался купить сразу два артефакта, а губку чародейского светлячка он испортил еще у озера, где собирал Паука.