Полигон - Сергей Тюриков Страница 16

В общем, для него это число – дрянь. Вот и сегодня, когда с утра посмотрел на календарь, то невольно напрягся. Так и случилось, «чуйка» не подвела. После обеда из Москвы получил телефонограмму, чтобы 20-го августа в спорткомплексе собрал родных и близких командированных военнослужащих, для встречи с председателем комиссии Министерства обороны. Такой приказ его не на шутку встревожил. Но делать нечего, и он дал распоряжение на коммутатор всех уведомить. Сразу в квартирах военнослужащих зазвонили телефоны. Данная новость передавалась из уст в уста. Никто не понимал, что происходит. В части воцарилось тревожное ожидание. Между тем по телевизору вовсю показывали репортажи с мест проведения учений. Однако никто своих близких ни разу не видел.

В бухгалтерии обе Людмилы охали и ахали, озвучивали невероятные версии и сплетни, которые ходили по части. Затревожилась не на шутку и Елена. Учения – учениями, но у нее уже точно будет ребенок от Дымова. Пора было вставать на учет в консультации.

В назначенный день, в 15 часов, в спорткомплексе яблоку негде было упасть. Наконец, к собравшимся вышли подполковник Ушаков и председатель госкомиссии Смирнов. Последний сразу встал за трибуну и зачитал результаты работы комиссии, все то, о чем докладывал министру.

– Хочу заметить, что вины министерства обороны в пропаже полигона и личного состава нет. Произошло природное явление, типа происходящих в Бермудском треугольнике или еще чего-то, которое не поддается объяснению. Все желающие могут побывать на месте происшествия и убедиться в моих словах. О материальных компенсациях будете уведомлены дополнительно, – закончил Смирнов.

Какое-то время в помещении стояла гробовая тишина, но потом зал загудел, послышался плач и причитания женщин. Вопросов не было, и Ушаков со Смирновым покинули спорткомплекс. Люди были ошарашены выводами комиссии и в возбужденном состоянии расходились по домам. Донцова тоже шла домой на «ватных» ногах. Уже в своей прихожей села на табурет напротив трюмо, зареванными глазами смотрела на свое отражение в зеркале и прижала к себе ЕГО тапки. Она не хотела верить, что Дымов пропал. Еще вчера она встала на учет в женской консультации и сделала УЗИ. По всем признакам внутри нее билось сердечко девочки. Она и хотела девочку, даже придумала ей имя – Маша. Теперь скрывать беременность смысла не было, поэтому эту новость из посторонних первыми узнали на работе обе Людмилы. Они, конечно, сватали начальницу к командиру, но такой прыти от нее не ожидали. Но все равно радовались за нее. Теперь уже все вместе надеялись на возвращение мужчин домой.

Зазвенел дверной звонок. Открыв двери, она увидела подругу Ленку. Та прибежала с работы узнать подробности. Елена пересказала ей отчет комиссии.

– Что же будет? А как ребенок? – спросила гостья у хозяйки.

– Да как, конечно, рожу и даже для себя, – ответила Елена.

– Больше такой возможности у меня не будет. Если что, буду дочку растить одна, да и родители помогут. Может, и на весь декретный отпуск к ним жить уеду, посмотрю. Завтра поеду в Кунгур и все им расскажу.

– Правильно, – поддержала подругу Ленка. – Хоть память о Дымове будет. Все же, может, они вернутся?

Переживаний хватало и самой Ушкаловой. Ее муж Эдик, командир саперного взвода, тоже был в числе командированных.

Обе подруги еще долго сидели, успели повспоминать былое, пореветь и попить чаю.

Елена вспомнила самую большую, которую ей когда-либо в жизни писали, СМС-ку от Дымова на снегу, и свои пирожки, и даже рассказала подруге о последней, как оказалось, их встрече.

В тот день, как обычно, они днем по телефону договорились культурно отдохнуть. После работы он встретил ее в целях конспирации в квартале от конторы военторга. Поехали по городу, завернули на речной вокзал. После ужина в летнем кафе прокатились на речном трамвайчике по Каме. Потом гуляли по набережной, сидели в обнимку на лавочке и смотрели на проплывающие корабли. Вечер был теплый, и в сумерках их ходовые огни и свет в иллюминаторах красиво отражались в воде. Между «любчиками», как Елена называла поцелуи, Дымов вдруг предложил ехать к нему.

– А поехали, – решительно ответила она.

Настроение было отличное и обоим хотелось «продолжения». Но когда подъехали к его дому, Елене стало не по себе, охватил мандраж. У подъезда и на улице никого не было. Дымов взял ее за руку, и они торопливо поднялись на его этаж. Ключ в его руке предательски не смог с ходу попасть в скважину. Но все же поддался, и они ввалились в квартиру. В прихожей обоих прорвал смех.

– Проходи, посмотри берлогу холостяка, – предложил Дымов.

Елене давно хотелось здесь побывать, и она с интересом осмотрела квартиру. Та была типовой однушкой, как и у нее, но с казенной мебелью. Так же, в кухне стояли кухонный гарнитур и холодильник. Но вместо уголка были кухонный стол и 4 табурета. В комнате, напротив дивана – тумбочка с телевизором. На стене висело несколько самодельных картин. Из комнаты был выход на крытый балкон. Среди вещей и разных безделушек она не увидела женских. Это ее успокоило. Значит, у Дымова здесь женщин не было. Отметила про себя, что в квартире был холостяцкий порядок, и это ей тоже понравилось.

– Дай что-нибудь переодеться и полотенце, – обратилась она к Дымову.

– Возьми все, что нужно сама в шифоньере, – сказал он и занялся сервировкой стола на кухне. Когда она вышла к нему в одной его полосатой футболке, которая по длине скрывала лишь ее оголенное прелестное интимное местечко, и выделяла маленькие соски на ее волнующих холмах, тот обалдел. Кровь в его жилах закипела.

– Пора начинать счет, – с улыбкой игриво сказала Елена ему. Дымов бросил свои кухонные приготовления, схватил «свое Солнце» в охапку и отнес на диван. Так был сначала открыт счет 0–1, а затем сравнялся до 1–1, после чего уставшие и вспотевшие оба «выползли» на кухню. Выпили по рюмке коньяка. Дымов не имел привычки запивать, а вот Елене что-нибудь да надо было. С пылу-жару «хлестанула» бокал холодного шампанского. Такого «ерша» она еще никогда не пробовала. Про себя позднее заметила, что с Дымовым много чего попробовала впервые. И самое главное это все ей нравилось.

Приняв душ, посидели, выпили, закусили и вновь предались желаемым утехам. На этот раз остановились на счете 4–4. Когда в пять часов стало светать, Елена засобиралась домой. Нехотя, но обоим пришлось подниматься, и к шести Дымов уже привез ее домой.

– Ох, и голова у меня болела на следующий день, еле доработала до конца, – закончила рассказ Елена.

Ушкалова ушла домой от подруги лишь около восьми вечера.

Опять в квартире водрузилась тишина. Хоть Елена и привыкшая была к одиночному проживанию, но после встречи с Дымовым такая тишина тяготила. Не было привычных его звонков по телефону и, наконец, не было здесь и его самого. Казалось, только кот «Туча», глядя большими глазами, сочувствовал хозяйке и при каждом удобном моменте лез к ней. Громко мурлыкая, он терся о ее ноги или просился на руки. К тому же, как нарочно, в этот вечер по телевизору показывали концерт Стаса Михайлова. Его песни не только взбудораживали воспоминания, обостряли чувство тоски, но и послужили причиной обильных слез. Так, с мокрыми глазами, на влажной подушке она незаметно для себя и заснула.