Мальчик из будущего - Владимир Поселягин Страница 16

До вечера я трижды заказывал чай, проводница уже привыкла, что я заказываю всегда два стакана, и со скуки перебрал и почистил всё своё оружие, в смысле ещё парабеллум и обрез, доведя их состояние практически до идеала. Ну, немного приукрасил, но теперь я был уверен, что оружие не подведёт, больше сомнения вызывали боеприпасы.

Обедал я теми же пирожками с чаем, съесть нужно, а то испортятся, а вот ужинать собирался в вагоне-ресторане, тем более он до одиннадцати ночи работал, я уточнял у проводницы. Прикинув, что делать до вечера, я даже хлопнул себя по лбу. Как я сразу не начал этим заниматься, а ведь планировал же?! А планировал я заняться записыванием своих песен и нот для последующей их регистрации, уже на отдыхе, чтобы по прибытии в Москву сразу остальные записать на себя, и раз сейчас есть свободное время, почему не заняться? Я достал перо, тетради, все принадлежности, включая баночку с растворителем, чтобы кляксы убирать, и начал творить.

Кстати, чуть позже выяснилось, что растворитель не особо помогает, я больше промокашками пользовался. Однако с каждым часом число клякс, случайно оставленных на листах, сокращалось, так что я был вполне доволен. Даже покачивание вагона не особо мешало. Написал шесть песен и нот к ним. Прилично за такое время. Сейчас семь вечера, поэтому я не стал убирать писчие принадлежности, но тетрадь спрятал в рюкзак.

Подумав, сходил к проводнице и попросил её запереть моё купе, за вещичками ведь некому присмотреть. Она это сделала, и я со спокойной душой направился ужинать в вагон-ресторан. Он был если не переполнен, то близко к этому. Показатель, между прочим: народ откровенной отравой питаться не стал бы. Здесь были люди из разных слоёв общества. Один столик заняли четверо офицеров, сверкая золотом новеньких погон. За другими – обычные семейные люди, представители чиновничьего аппарата, этих сразу можно узнать по внешнему виду, я уже научился различать. О, даже за двумя столиками расположилась братва из уголовной среды.

«Хм, а этого я знаю. На моих глазах кошелёк у бабы одной подрезал в троллейбусе», – подумал я, узнав щипача.

Что интересно, он тоже меня узнал. Сперва безразлично мазнул взглядом, потом внимательно посмотрел и удивлённо моргнул. Показав ему большой палец – теперь он точно убедился, что я – это я, – прошёл дальше и обратился к немолодому мужчине, сидящему за столиком в одиночестве и читающему газету:

– Разрешите?

– Пожалуйста, – не глядя на меня, кивнул он и зашелестел газетой, переворачивая лист.

Официантку пришлось ждать долго, она металась между другими столиками, и это дало мне возможность изучить меню, то есть я поспрашивал у сидящих за соседним столиком, что есть в наличии и что бы они посоветовали взять, чтобы не быть утром вынесенным из вагона синим вперёд ногами. Так что я взял щи, они чем старше, тем вкуснее, но тут, к сожалению, свежие подавали, с каплей сметаны, макароны с котлетой и подливой, чай с ватрушкой. Порции были не сказать что большие, но поел я хорошо. Правда, на ватрушку сил уже не хватило, и я завернул её в лист газеты, который мне любезно предоставил уже ушедший попутчик, и направился было к выходу, но не тут-то было.

Дорогу мне заступил один шкет, на вид лет четырнадцати, именно шкет, тощий, как Кощей, и вежливо, что странно, пригласил за свой столик. Посмотрев на мужчин, вальяжно развалившихся за столом, я пожал плечами и согласился. Среди них сидел и тот щипач. Причём вёл себя не как подчинённый, а будто на первых ролях, я подумал бы, что он тут если не главный, то очень близко. Положив свёрток с ватрушкой на с трудом освобождённый край столика, я сел на то место, где раньше сидел шкет, и вопросительно посмотрел на хозяев столика.

– Сом, – протянул щипач мне руку через столик.

– Макс, – пожал я ему руку и, покрутив стальной браслет с часами, протянул обратно хозяину: – Часы хорошие, но у меня свои есть.

– Не-е, вы видели?! – восхищённо хлопнул тот себя по ляжке, обращаясь к коллегам по ремеслу. – Мало того что я ничего не почувствовал, так ещё часы-то я на левой руке ношу, а она под столом была.

– Да, зря вы ту толстуху отработали. Я таких знаю, очень крикливые, бьют больно и гнаться могут, пока не загонят, при этом воплями привлекая внимание. Неудобный клиент.

– Это точно, только она кошелёк засветила, хороший куш был.

– Возможно, – согласился я. – Но я бы не рискнул. Я мажоров беру, когда деньги нужны.

– Это кто?

– Золотая молодёжь и их родители.

– Хм, мажоры?.. – как будто пробуя слово на вкус, повторил вор. – Хорошее слово, надо запомнить. Ты сам кто по жизни, а то я всё разобраться не могу?

– Как и вы, чалюсь у хозяина. Детдом. Сейчас в бегах, из пионерлагеря дал дёру, на «Зарницу» не взяли. Наверняка всех на уши поставили. Все дороги перекрыли, всё же особо опасный пионер сбежал. Отдыхать на море еду. Планирую к концу лета вернуться. Уроки начинаются, а я свою биографию портить не хочу. На будущее планы большие.

– Это какие же, если не секрет? – закуривая, спросил Сом. – Если что, я тебя всегда устроить могу, нам такие, как ты, нужны.

– Я на себя работаю, только на себя, запомни это, Сом. Повторять не буду. А насчёт чем заняться, я собираюсь стать композитором и поэтом. Буду писать стихи и класть их на мои же мелодии. Магомаеву, например. Слышал сейчас по радио, как он о королеве красоты пел. Хорошо исполнял.

– Ты песни пишешь? – удивился Сом, невольно опуская руку с папироской.

– А то.

– Может, исполнишь что, у нас и гитара в купе есть. Как? Шкет сейчас сбегает.

Невольно посмотрев на парня, севшего рядом – как это я случайно угадал с кличкой? – задумался и согласно кивнул, уточнив:

– Бегать не надо, у меня своя гитара. Сейчас принесу.

Подхватив свёрток с ватрушкой, на завтрак пойдёт, я покинул вагон-ресторан. Народу, мне кажется, прибавилось, гулял народ хорошо, как и пил. Заглянув к проводнице и попросив открыть дверь, я даже не дал ей уйти. Оставил ватрушку, подхватил гитару и отправился обратно, так что она снова заперла за мной дверь и, сонно зевая, пошла к себе. Моё возвращение воры встретили возгласами одобрения, гитара тоже произвела впечатление своей новизной и блеском лакировочного покрытия. Мне тут же освободили место, достаточно, чтобы не мешать при исполнении, поэтому, устроившись поудобнее, я сделал привычный проверочный перебор, слушая, как звучит гитара, кстати, красиво получилось, и посмотрел на Сома:

– Что бы хотели услышать? Грустную лирическую, боевую, злую или весёлую?

– Грустная есть?

– Грустная? Есть одна.

Тронув струны, я настроился петь – у меня всегда при исполнении этой песни спазм перехватывает горло и в глазах стоят слёзы, зато голос при этом звучит как надо, выбивая у слушателей такие же слёзы.

В Казахстане под Карагайлы,

На курганах из Солнца костры.