Попаданец - Игорь Масленков Страница 16

— Наконец-то, — самодовольно усмехнулся тот, кого нарекли одним из богов.

— Летим! Прочь! Пусть будет проклят ненавистный Каниш, гнусное логово торгашей и разбойников! — ветер трепал платье Аннитис. Глаза ее горели, в волосах запутались звезды. Она растворилась во мраке небес и в душе ее поселилась ночь.

— Как скажешь, — голос Салативара уподобился грому. — Гори, Каниш! Ты болен золотой проказой. Она пожрала твою плоть! Очищение огнем и кровью — вот твое лечение!

— Что ты несешь, Салативар? — Аннитис изнемогала от приступа сумасшедшего хохота. — Какой огонь, какая кровь? Пусть вечно царствуют над Канишем ночь и звезды, пусть никогда более не увидит он света дня!

— Летим! Я покажу тебе, — Салативар увлек Аннитис куда-то в сторону, к холму. Там располагалась цитадель и царский дворец. Девушке казалось, что она все еще видит огни и фигуры стражников, разгуливающих по крепостной стене.

Облетев холм, они унеслись прочь. За соседней горой, огненная река залила долину.

— Что там? — веселье внезапно оставило Аннитис.

— То войско Питханы, владыки соседнего царства, — гремел над землею голос Салативара. — Ночью Каниш падет. Примет он очищение огнем и кровью от страшной болезни, имя которой алчность. Ничто не спасет Каниш. Разведчики и наблюдатели Хатти взяты в плен или перебиты. Нападение будет неожиданным. Никто не уйдет от клинка и копья. Теперь жду твоего слова! Небеса или…

Девушка молчала.

— Так выбирай же! — Салативар терял терпение.

— Но ведь там маленький Аммуну! Ты злой бог! — Аннитс попыталась освободиться от рук Салативара, но тот держал ее крепко.

— Что ты знаешь о добре и зле? Я наказал вора и обидчика, возвысил униженного…

— Останови Питхану! — выкрикнула Аннитис. — Останови! Ведь это в твоей власти! Цена твоей доброты непомерна…

— Предложи больше и я пощажу город.

— Истину говорю, ты не бог, ты обыкновенный лавочник, — теперь Аннитис не боялась взгляда Салативара. Она смотрела ему в глаза с ненавистью, на которую только была способна.

— Чушь! Я не нуждаюсь в золоте. Но сегодня особая, волшебная ночь, когда миром правит темное колдовство. Ты сама можешь сотворить чудо. Но чем готова пожертвовать ради спасения Каниша, смелая и дерзкая женщина?

Аннитис глянула вниз. Показалось ей, что вовсе не летит она, а неподвижно висит над землею, увязла в сиянии звезд, словно муха в паутине или ночной путник в болоте. Огненная река приближается. Вражеские кони бьют копытами, топчут сады, виноградники и посевы на полях, солдаты собирают шатры и готовятся к бою. Они хотят убить маленького Аммуну, с самого рождения терпевшего насмешки и подзатыльники. Аннитис чувствовала обиду на саму себя. И она множила страдания мальчишки. Нет, не со зла, шутя. Да только и шутки порою могут обратиться в пытку. Стыд каленым железом жег тело Аннитис.

— Тогда назначь цену! — со слезами на глазах бросила девушка.

— Ты и твоя душа! — Салативар торжествовал.

— Пусть, но только не жги Каниш!

Демон выхватил кинжал из ножен и ловким движением вогнал его по самую рукоять под левое ребро Аннитис. Она охнула и обмякла. Кровь хлынула из раны, разрослась темным мокрым пятном на платье. Салативар отпустил девичью руку. Мертвое тело неподвижно зависло в воздухе, словно принесли его в жертву ненасытным богам на невидимом алтаре. Руки, ноги и голова свесились вниз. Бледное лицо превратилось в восковую маску. Глаза стекленели и в них застыли звезды и огненная река.

Салативар облетел Аннитис, утопил пальцы в густых волосах недавней спутницы, коснулся губами холодеющего лица, поцеловал бледные губы. И в поцелуе том виделось что-то отвратительное и противоестественное, потому как нет ничего более противного людской природе как поцелуй с мертвецом. Чувствовалось в том неуклюжее извинение за отнятую жизнь и болезненная тяга к чему-то низменному, враждебному самим установлениям богов. Но Салативара менее всего беспокоили условности. Он слился в долгом поцелуе с жертвой, чья кровь еще не остыла в жилах. Он испил остаток жизненной силы, былой человеческой сущности. Насытившись, наполнил опустевший телесный сосуд иным, новым содержимым. Магия преисподней не обещала беспредельного могущества. Она не могла подарить бессмертие живому, но давала видимость жизни мертвому, превращала покойника в верного слугу и слепого исполнителя воли некроманта.

Аннитис открыла глаза. И не было в них более звезд и огненной реки. Только лицо Салативара.

— Ты меня зарезал? Я жива? — она чувствовала легкий холод, словно лежала голой на каменной плите.

— Счет твой оплачен. Каниш спасен. Штурм будет внезапным. Но все обойдется без огня и крови. Питхана в бесконечной милости своей объявит горожан братьями и сестрами, отцами и матерями. Ассирийцы уйдут сами. Карум умрет. Мое маленькое дельце решено. Нам пора.

— Куда?

— Твой новый дом истосковался по хозяйке. Тебя ждет Вечность.