Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка - Владимир Тимофеев Страница 16

— Тебя как зовут-то, братишка? — спросил сержант у привалившегося к колесу паренька, присев перед ним на корточки. Спасенный изумленно озирался, видимо, еще не до конца осознавая произошедшее.

— Антон я. Антон Фомин, боец Красной Армии, — проговорил он ломким юношеским баском. — А Оля где? Ну, сеструха моя.

— Да вон она. С лейтенантом нашим героическим общается, — махнул рукой сержант и продолжил. — Так откуда, говоришь, вы тут взялись?

— Как откуда? — удивился парень, перестав, наконец, мотать головой. — Из Иловли мы. Неужто не знаете?

— Так откуда ж нам знать? Мы же не местные.

— Да? — юноша недоверчиво покосился на танкиста. — Так ведь форма на вас такая… правильная, да и этих вы сразу… того. Вы же вроде танкист, товарищ сержант.

— Ну, что не моряк, это точно, — ухмыльнулся Винарский. — А вот твое обмундирование, боец, у меня сомнение вызывает. Петлицы малиновые, а кант зеленый. Ремень не тот и карманы не на месте. Да и звезды полковничьи на рукаве — это уж совсем ни в какие ворота не лезет.

— А мы все так одеваемся, — ошарашенно пробормотал парень. — Как эти подонки власть здесь взяли, так мы свою форму сделали. Такую, чтоб сразу своих видеть. Мы теперь Красная Армия, как в Великую Отечественную. Раньше у нас тут много реконструкторов было, вот и пригодилась форма старая.

— В Великую Отечественную, значит, — проговорил сержант задумчиво и, поднявшись во весь рост, обернулся к девушке и лейтенанту. "А лейтенант — молодец. Дурак, конечно, но все равно молодец. Герой".

Глядя на парочку, возвращающуюся от обочины к застывшим на дороге машинам, он мысленно улыбнулся: "Все, попал наш лейтенант. Видок у него, как будто мешком по башке стукнули. Такой только у влюбленных и бывает. И девчушка тоже, вон как глазами стреляет. Ох, хороша чертовка". Сам сержант, хоть и был роста небольшого и атлетическим сложением не отличался, предпочитал женщин статных, таких, чтобы и спереди, и сзади все было ого-го. Да и мехвод его, бывший сельский тракторист Серафим Барабаш, в этом разрезе всегда поддерживал командирские предпочтения. Однако тут танкист не мог не признать, что барышня и впрямь оказалась симпатичной, стройной, как раз для лейтенанта. "А неплохая из них пара получится. Одобряем".

— Ну, как вы, товарищ лейтенант? — поинтересовался сержант у летчика. Тот в ответ только пожал плечами, слегка покосившись на девушку, продолжающую держать его за локоть. В этот момент к Винарскому подрысил Кацнельсон, задыхаясь от усердия и быстрого бега.

— Один там был, товарищ сержант. Готовый. Только сапоги от него и остались.

— Ну и хорошо, — подытожил командир. — А вас, барышня, как звать-величать? — он вновь повернулся к девушке.

— Ольга, — с небольшой заминкой ответила та, недоуменно сравнивая значки на петлицах у вопрошающего и того, кто стоял рядом с ней.

— Он старший, — глухо пояснил лейтенант.

— Понятно, — Ольга кивнула и закончила уже по всей форме. — Ольга Фомина. Младший сержант Красной Армии.

— Сержант Винарский. 12-я танковая бригада РККА.

— Танковая бригада? — удивилась девушка и тут же, опомнившись, извинилась. — Простите, товарищ сержант, не знала просто, что у нас танки есть. Да, кстати, бросьте вы это, — она поморщилась и указала взглядом на Синицына, собирающего оружие убитых бандитов. — Кустарщина же китайская. Из них стрелять невозможно. Отказ за отказом.

Винарский кивнул бойцу, и тот бросил на землю все собранное с налетчиков барахло.

Антон, брат Ольги, все это время продолжал сидеть на земле, опираясь спиной на высокое колесо изрешеченного пулями автомобиля. Болела голова, да и позвоночник постреливал от каждого неосторожного движения. Все же бандиты успели слегка попинать его ногами, пока их не завалили эти странные бойцы в до боли знакомой форме. Удивительно, но юноша всем сердцем чувствовал что-то родное в тех парнях, что стояли рядом с сестрой. И вроде бы ничего особого в них нет, и сами они ненамного старше Антона, но лица! Лица их, обветренные, усталые, запыленные, словно бы освещались изнутри какой-то верой, верой в то дело, которому только и стоит посвящать свою жизнь, всю до конца, без остатка. И правдой. Правдой, что стоит у них за плечами. Чем-то они были похожи на дядю Сережу, заменившего Ольге с Антоном погибшего девять лет назад отца. Тот тоже, бывало, сжимал губы и хмурил брови, почти как этот сержант-танкист. Или, например, лейтенант, немногословный и чуть смущенный, но как же лихо он с "фашиками" разобрался. И двое красноармейцев в х/б. Стоят спокойно и как будто расслабленно, но в то же время внимательно и цепко следят и за кустами, и за лесом, да и что греха таить, его, Антона, тоже из виду не выпускают. А вот еще один танкист в разорванном шлеме и с рукой на перевязи, вылезающий из трофейного "Гелена". Кряжистый и спокойный как слон, но автомат на плече висит так, что в любую секунду готов поймать цель и залить свинцом вражину. "А, кстати, зачем ему этот календарь?".

— Командир, — слегка напряженным голосом произнес Барабаш, протягивая сержанту раскрашенный яркими красками глянцевый лист. — Глянь-ка на это.

— Чего это? Это календарь такой что ли?… Ага… год деревянной… козы… — брови Винарского в изумлении поползли вверх, и он непонимающе уставился на Макарыча. — Какой еще на хрен козы? Что за бред, Макарыч?

Но Макарыч в ответ лишь пожал плечами, закатил глаза и принялся невозмутимо разглядывать какую-то точку на небе, предоставляя командиру право самому принимать решение. Сержант свернул лист в трубочку, несколько раз качнулся с пятки на носок, а затем ударил этой своеобразной бумажной дубинкой себя по колену и хорошо поставленным голосом отдал приказ:

— Младший сержант Фомина. Остаетесь здесь, с братом. — и, больше ничего не объясняя, развернулся, решительно махнул рукой своим бойцам и зашагал к стоящему невдалеке танку. Синицын с Кацнельсоном переглянулись и поспешили за командиром, за ними последовал ухмыляющийся Барабаш. Крайним ушел Микоян, ободряюще улыбнувшись девушке напоследок. Ольга с недоумением посмотрела им вслед, а затем присела рядом с братом и принялась его ощупывать на предмет повреждений. Лейтенанту очень хотелось остаться, он с досадой воспринял приказ командира, но все же приказ есть приказ, пусть даже командир младше тебя по званию. "В конце концов, мы пока еще никуда не ушли", — подумал Володя и повеселел. — "Черт. Какая же она все-таки… славная".

* * *

— Ну, что скажете, мужики? Что делать будем? — Винарский смотрел на свой отряд насмешливым взглядом.

Бойцы отреагировали на календарь по разному. Синицын округлил глаза, матюгнулся вполголоса и почесал затылок. Кацнельсон отчего-то сильно возбудился и принялся нервно подпрыгивать на месте, почти как школьник, который знает ответ на вопрос, но при этом никак не может привлечь внимание учителя. Лейтенант же откровенно обрадовался, хотя всеми силами старался сохранять вид невозмутимый и солидный. Макарыч… Макарыч все свои эмоции, видимо, оставил еще в "автобусе" и сейчас был больше занят сломанной рукой, чем размышлениями о парадоксах бытия. Глянцевый лист с календарем на 2015-й год спрятали в недрах боевого отделения, дабы он более не смущал никого из красноармейцев своим вызывающим видом, а заодно и для сохранения документа в качестве вещественного доказательства странного казуса, приключившегося с экипажем легкого танка.