Чистилище. Дар учителей - Александр Токунов Страница 16

Бельский в очередной раз восхитился прозорливостью и предприимчивостью Николая Ароновича. На самом деле не было никаких списков, были базы узоров сетчатки глаза. Все, кому гарантированно полагалось получить место в бункере, в эти базы попали. В дополнение счастливчика просили предъявить паспорт. Узоры сетчатки были получены сетью поликлиник «Славянский-медикал» в ходе плановых медосмотров.

Но загвоздка состояла в том, что гражданам, которые считали себя самыми умными, хотелось протащить с собой попутчиков. По распоряжению Элькина их следовало отправлять в свободное плавание, если только они не обладали полезной специальностью. Лишние рты в бункере ни к чему. Через шестнадцать часов бункер должен был перейти в режим полной автономности – кто не успел, тот опоздал, – но поток новых постояльцев казался нескончаемым.

Особо ретивых скандалистов выводила охрана. Григория Тимофеевича так и подмывало велеть, чтобы их там расстреливали, это порадовало бы кое-кого – многие из присутствующих желали своим соседям смерти, долгой и мучительной.

От шальных мыслей его отвлёк подбежавший паренёк-распорядитель:

– Григорий Тимофеевич, некий Александр Берберов просит вас подойти.

– Что значит «некий Берберов»?! – проорал хриплым басом бородатый мужик в волчьей шубе, невесть как услышавший разговор. – Берберова должны знать все!

– Конечно-конечно, Александр Иванович, – поспешил согласиться подошедший к стойке Бельский. – Чем могу помочь?

– Этот дебил, – Берберов указал пальцем на распорядителя, – сказал, что мой номер располагается на обычном жилом уровне, а мне нужен ВИП! – Унизанный перстнями кулак бряцнул по стойке.

– Успокойтесь, Александр Иванович, сейчас мы что-нибудь придумаем, – примирительно сказал Григорий Тимофеевич.

Хотя думать тут было не о чем. Все места в ВИП-секторе были закреплены за советом директоров «Славянского» и их приближёнными, такие люди проходили регистрацию без очереди в отдельном зале. Бельский решил поселить Берберова на место некоего Степана Жвакина, он всё равно не помнил, кто такой этот Жвакин, наверняка сиюминутный кумир молодёжи. Проделав пару несложных манипуляций с ключ-картой Берберова, Бельский с ослепительной улыбкой вернул её владельцу.

– Право слово, Александр Иванович, произошла какая-то ошибка – вот ваше законное место в Премиум-секторе. Площади этого сектора по своему великолепию не уступают ВИПу!

Берберов, несмотря на свою эпатажную внешность и взбалмошный характер, был владельцем значительного пакета акций «Росгаза», а таким людям отказывать нельзя.

Кажется, конфликт улажен, во время работы в «Синей Розе» Григорий Тимофеевич научился быстро гасить такого рода инциденты. Часто бывало, что высокие постояльцы оставались недовольны номером… Кого Бельский в своё время только не обслуживал: именитые делегаты, президенты, премьер-министры и даже король Камбоджи. Комфорт отелей «Славянский Блю Роуз» отвечал самым взыскательным вкусам, а их бессменный администратор мог почти мгновенно удовлетворить любые запросы. Недаром предки Бельского были царскими постельничьими.

Но это оказался отнюдь не последний конфликт за сегодня. Какая-то светская львица с криками пыталась налетать на охранника, который отобрал у неё пронесённую тайком бутылку коньяка. Бельский лишь устало вздохнул: алкоголь, это сиюминутное сомнительное удовольствие, был для этих людей дороже, чем жизнь. Эта дамочка наверняка попала сюда только благодаря значительному вкладу её мужа (или любовника) в дело «Славянского».

Григорий Тимофеевич предпочитал не думать о том, что может начаться завтра. Ему достался не единственный, но самый сложный из пропускных пунктов, и на каждом из них был свой контингент. Легче всего, пожалуй, было с военными, они народ дисциплинированный – если не говорить о высшем комсоставе. Впрочем, все они проходили отдельную проверку. Также был отдельный приёмный пункт для технического и научного персонала, для иранских партнёров Элькина. Было и несколько других пропускных пунктов, но кто входил через них, Бельский не знал.

Согласно закрытому распоряжению Элькина, бункер должен был полностью перейти на систему продуктовых карточек. Всю наличную валюту следовало изъять у постояльцев при вторичном осмотре, равно как и меха, животных, все личные вещи – они также должны быть изъяты и термически обработаны. Благо, что этим будут заниматься уже люди Соболева, а они церемониться и миндальничать не станут.

Говорят, что поступило срочное распоряжение Цессарского об оборудовании комнат-приёмников с высокой температурой, градусов эдак 150, а когда все хорошенько пропарятся, надо будет сушиться. Сауна-с, так сказать.

Цессарскому эту забавную идею подсказал какой-то умник, приехавший с вице-премьером. Сам Григорий Тимофеевич любил хорошую баньку и высокие температуры были ему не в тягость, а вот насчёт постояльцев он уверен не был.

Все, кто уже получил ключ-карту, томились в небольшом зале ожидания. По прикидкам Бельского, они находились там уже порядка полутора часов, и нужно было кормить их обедом. Ещё одна головная боль…

В кармане пиджака зазвонил мобильный. Бельский принял вызов, поднёс телефон к уху и услышал незнакомый голос с лёгким акцентом:

– Григорий Тимофеевич, я звоню по поручению Цессарского. У нас всё готово!

– Хорошо, – Бельский улыбнулся, – передавайте Аполлону Иосифовичу мою искреннюю благодарность.

Теперь дело приёма постояльцев должно было пойти в разы быстрее, да и недовольных будет в разы меньше, с иронией подумал Бельский. Вернее, им придётся высказывать своё недовольство кому-нибудь другому, Соболеву например, а у того можно и в зубы получить, если сильно нарываться. Дмитрий Оттович не любил и не понимал пустых понтов.

Безусловно, этих людей ждёт самое большое потрясение в их жизни. Только что они были всем, и вот теперь их статус определяет только тип персональной ключ-карты – именно в соответствии с ним будет выдаваться недельный лимит талонов. Естественно, тем, кто станет работать в бункере, будет выдаваться заработная плата сверх положенного лимита. Но поскольку большинство богатых постояльцев считали бункер чем-то вроде очередного отеля, Григорий Тимофеевич сильно сомневался, что хоть кто-то из них захочет работать. По их мнению, они уже за всё заплатили.

Вечером надлежало организовать ужин для гостей в каждом секторе, и это была ещё одна головная боль Бельского. Самым проблемным был, пожалуй, ужин в ВИП-секторе – именно там будут те, кто всё ещё считает себя хозяевами мира. Хотя что-то подсказывало Григорию Тимофеевичу, что мир никогда уже не будет прежним и хозяева ему больше будут не нужны.

К загородной резиденции посла Исламской республики Иран, о чем на двух языках сообщил зеркальный прямоугольник вывески, добрались уже когда стемнело.

Окна серо-желтого двухэтажного особняка отбрасывали на дорожку из мелкой плитки желтые пятна света. Обе двери, расположенные рядом, были распахнуты настежь. Холл с двумя коврами, положенными веером, был пуст. Белые полупрозрачные шторы в гостиной оказались сорваны и бесформенным сугробом белели на полу. Ковры засыпаны осколками хрустальных подвесок люстр. Возле окна за рядом кресел лежал человек. Капитан Краснов подошёл к нему. Вместо лица у него была кровавая рана, но Краснов всё равно узнал посла, с которым несколько раз встречался, играя роль аспиранта МГУ.