Вернуться из Готаны - Владимир Зырянцев Страница 16

Ну так что, встаем и собираемся в путь? Ах, я деревянная голова, полено я липовое! Видович ведь вчера говорил, что утром намечает первое рабочее совещание. У него ведь тоже свой «ознакомительный визит»: надо пообщаться с группой, провести первое, предварительное обсуждение ситуации, составить план работы. Наверняка и информацию какую-то дадут. Так что надо идти. Но во сколько это наше ученое свидание назначено и который, кстати, сейчас час?

Спустя несколько минут, с помощью телефона выяснив у деловитой Джейн, что совещание назначено на десять, а заодно самостоятельно установив, что сейчас уже половина десятого, я направился в закуток, условно обозначавший в нашем домике кухню. На завтрак в столовую я, разумеется, опоздал, а без чашки утреннего кофе я не могу не то что мыслить, но даже более или менее устойчиво существовать.

Первый же глоток божественного быстрорастворимого напитка активизировал мои ленивые мозговые клетки, и я сообразил, что мой свежеобретенный сосед о предстоящем совещании ничего не знает. Конечно, можно положиться на его экстрасенсорные способности и космическую интуицию, закаленную в походах по пустыне Наска, но долг вежливости требует все-таки коллегу предупредить.

Не выпуская из рук чашку с кофе, я постучал в комнату соседа. Тишина. Постучал громче. Эффект тот же. Когда я забарабанил в третий раз, неплотно прикрытая дверь открылась, и моим глазам предстала пустая комната с аккуратно застеленной кроватью. Барт Персон исчез. Может, улетел на огненном драконе? А может, его вообще не было и весь вчерашний эпизод с появлением неутомимого уфолога мне просто приснился?

Я еще раз, уже более внимательно, оглядел комнату—и замер с чашкой в руке. Боюсь, в тот момент вид у меня был как у управдома, попавшего в сказочный дворец. Дело в том, что теперь стены комнаты отнюдь не были пустыми образцами мастерства здешних маляров и штукатуров. Две из них были увешаны картинами — и что это были за картины! Я прошел вдоль стен, разглядывая их. Там были летающие люди, лабиринты пещер, в глубине которых мерцали звезды; города, парящие над морем; яркие сказочные сюжеты с рыцарями, драконами и какими-то маленькими человечками; портреты суровых то ли воинов, то ли мудрецов в тогах… Сюжеты, конечно, вполне предсказуемые для искателя руд и вод, однако… Я, конечно, совсем не специалист, но мне показалось, что исполнено все это было очень умело. Да нет, чего там, замечательно было нарисовано, так что хотелось рассматривать каждое изображение подробно. Жаль, времени не было. Что ж, надо будет признаться в неумышленном вторжении и напроситься на экскурсию. Да, но откуда все это великолепие взялось? Если это и правда картины, то привезти их с собой мой сосед никак не мог! Однако, приглядевшись чуть внимательнее, я понял, что передо мной всего лишь листы ватмана. Такие можно скатать и перевозить в чертежной тубе. Что, впрочем, не уменьшало их художественных достоинств.

Изучение соседской выставки заставило меня даже забыть о чашке в руке. А уж о неумолимом времени тем более. Однако, выйдя из художественного оцепенения, я сообразил, что до совещания остается совсем ничего и я опаздываю. Пришлось добираться до штабного домика ускоренным шагом, временами переходящим в бег.

Тем не менее, когда я приблизился, все уже были в сборе. У входа в домик был установлен большой экран. По бокам, словно почетный караул, сидели Видович и Уокер, а перед ними на расставленных веером складных стульях разместились участники экспедиции. Я с достоинством произнес «доброе утро» и занял свободный стул на галерке.

— Коллеги, мы начинаем, прошу внимания, — произнес Видович. Руководитель экспедиции говорил сидя, глядя куда-то на угол стола и лишь иногда поднимая глаза на слушателей. Как я впоследствии убедился, это была его обычная манера; она не всем нравилась, некоторым казалось, что от них что-то хотят скрыть. — К сожалению, наша экспедиция все еще не в полном составе: вчера вертолет должен был доставить остальных участников, но рейс был отменен из-за грозы. Так что пока к нам никто не присоединился. Тем не менее мы приступаем к работе.

— Прошу прощения, — подал я голос, — но один человек вчера все же прибыл. Это мой сосед Персон. Он добрался самостоятельно, на машине. Сейчас он, наверное, на прогулке.

— Ваш сосед прибыл вчера? — удивился Уокер.

— Да, капитан, уже после вашего визита.

— Вот как? Любопытно… — пробормотал капитан. Видович помолчал, ожидая, не захочет ли еще кто-нибудь так же вежливо прервать его речь, затем продолжил:

— Так вот, ситуация вам известна, поэтому я позволю себе лишь кратко изложить свое видение обстановки и стоящих перед нами задач. В Готане наблюдаются явления, до сих пор не нашедшие признанного всеми объяснения. Я имею в виду прежде всего разного рода происшествия с самолетами, а также феномены, наблюдавшиеся группами туристов. Я бы отнес к этим явлениям также зафиксированные на МКС колебания магнитного поля и атмосферные аномалии. Менее достоверную группу явлений составляют многократно описанные в печати сновидения, выздоровления и, наконец, приступы агрессии и исчезновения; главным событием в этом ряду, безусловно, является гибель группы Рошбаха. Здесь мы переходим в сферу компетенции капитана Уокера и его коллег, и я этот вопрос не затрагиваю. Нам необходимо четко сформулировать задачи, стоящие, собственно, перед учеными — участниками экспедиции. Каковы они?

Видович сделал небольшую паузу.

— Нам предстоит всесторонне исследовать район, в центре которого находится наш лагерь. Взгляните сюда.

Монитор ожил, на нем возникла схема, по очертаниям напоминавшая амебу.

— На севере район исследований ограничен склонами горы Гиздр — здесь они становятся труднопреодолимыми, — продолжил наш руководитель. — На западе, вот здесь, в пяти километрах отсюда, находится деревня Аруба, из нее в наш лагерь доставляется продовольствие, через нее в экстренных случаях — когда не работает передатчик — осуществляется связь с внешним миром. На востоке протекает река Хумаш, на юге четкой границы нет, склоны здесь постепенно понижаются в сторону деревни Фортал. С севера на юг район простирается на двенадцать километров, с запада на восток — на восемь. Этот район избран потому, что в здешних местах было зафиксировано наибольшее количество феноменов и здесь погибла группа Рошбаха. Предполагается, что нам удастся сформулировать единое непротиворечивое объяснение упомянутых выше явлений, а также, совместно с капитаном Уокером, выяснить обстоятельства и причины гибели людей. Некоторые из вас уже представили мне планы своей работы. Я попросил бы остальных коллег сделать то же самое: составить планы своей деятельности на ближайшие несколько дней с перечнем необходимого оборудования и снаряжения, а если требуется, и охраны. Каждый вечер мы будем собираться здесь, в штабе, чтобы сообщить о полученных результатах и обменяться мнениями. Первое такое собрание состоится завтра. Теперь же я передаю слово господину Уокеру.

В отличие от Видовича, капитан предпочел говорить стоя.

— Господа! — Голос у него был глухой и невыразительный. — В трехстах метрах отсюда, вон в той стороне, — он слегка повернулся и поднял руку, показывая на юг, — в прошлом году располагался лагерь Рошбаха. Сейчас там ничего нет, только разметка, ее сделали во время следствия: где стояли палатки, где была столовая, где нашли убитых. Кто хочет, может сходить посмотреть. О гибели группы все вы, конечно, слышали и читали. Но в прессе публиковалось столько чепухи, что может возникнуть совершенно искаженное представление. Например, мне попалась статья, где утверждалось, что Кетлиус, единственный оставшийся в живых член группы, видел убегавшее из лагеря неизвестное существо. А в другой статье сообщалось, что лично я обнаружил в районе лагеря огромные следы шестипалых людей, снял с этих следов отпечатки, но их у меня выкрали фанатики секты «комантрон», чтобы продать султану Брунея. А по ТВ всерьез говорили о том, что агенты SSA нашли-таки пропавших членов группы, но они находились под гипнозом и говорили на неведомых языках; чтобы привести их в чувство и допросить, их поместили в секретный лагерь в пустыне Негев, где крутят на центрифуге и облучают…