Товарищ Ссешес - Леонид Кондратьев Страница 16

С учетом позднего времени суток и того, что из-за необычной находки мы пропустили ужин, статуей решили заняться завтра с утра — все равно никуда не денется, да и утречком можно будет Духа Чащи попытать на предмет археологических находок. Зря я тогда отмахнулся от его слов, что в холме что-то закопано, но и меня понять можно — в тот момент только археологических открытий не хватало, все мысли были заняты реализацией проекта. Впрочем, долго обдумывать данную проблему не получилось. Поужинав и на автопилоте допив чай, я удалился в объятия Морфея — уж слишком насыщенными физической работой оказались эти пять дней. Вкалывали мы как ломовые лошади и поэтому от усталости к вечеру буквально валились с ног.

Утро порадовало замечательной погодой и легким ветерком. Сооруженные вокруг костра навесы из лапника, под которыми посапывали партизаны, были мокрыми от росы. Она серебрилась на траве мелкими бесчисленными алмазами, отражающими лучи утреннего солнца. В общем, довольно противное зрелище — холодно, просыпаться не хотелось, но неудержимое любопытство толкало на подвиги. Уж слишком сильно заинтересовала меня вчерашняя находка. И слишком много вопросов роилось в мозгу. Откуда? Кто смог сделать такую подробную скульптуру? Почему она была закопана? Нет, конечно, можно подождать, когда к полудню на чай зайдет Дух Чащи, и выяснить все у него. Но тут есть одно «но»! Возможность разговора появится примерно через шесть часов. Поэтому, неохотно поднявшись и закутавшись в плащ, еще нагретый после сна, я двинулся в сторону подземелья. Все же красиво Леший умеет оформлять местность — такую лужайку увидишь не перед каждой дачей олигарха.

Темно-серое оплавленное кольцо входа, окруженное колышущимся зеленым морем травы, манило меня как валерьянка кота. А вдруг там еще что-нибудь кроме статуи? Мы же вчера даже ничего не осматривали, слишком уставшими были. Воображение, разгоряченное любопытством, рисовало скрывающиеся под слоем грунта кучи золота, драгоценных камней и почему-то компьютеров. Конечно, происходящие вокруг события поддерживают психику в тонусе, но информационный голод ощущается. Даже газет нет. Не говоря уже о книгах и Интернете. Спускаясь по наклонному тоннелю, умудрился перебрать все возможные айтишные железяки, от которых я бы сейчас не отказался, и пожалеть о несбыточном. Что стоило взять на игру свой любимый ноут? Так нет — идем надолго, заряжать негде — зачем брать лишнюю тяжесть? Блин! У меня там только одних справочников и научной литературы было на хорошую библиотеку, не говоря уже об игрушках и музыке с фильмами. Эх! С такими нерадостными мыслями об утерянных возможностях я вступил под свод центрального зала и застыл в немом удивлении. Впрочем, быстро переросшем в бурные эмоции. Значит, пока я спал, кто-то из моих вояк умудрился спереть статую. Отломанные хвосты как валялись, так и валяются. Вон в углу белеют, чуть присыпанные песком, — их вчера Сергеич, чтобы не мешались, переложил. А грунт вокруг перекопан, — значит, этот кто-то не только украл каменную лисицу, но и, проверив окружающий грунт, имел шанс поживиться всем, что могло тут скрываться.

Свет! Свет его побери! Обвели как ребенка! Украли из-под самого носа! Кто, кто это мог быть? Мои? Так я не слышал, чтобы кто-нибудь поднимался ночью. И как назло, поверив утверждениям Духа Чащи, ночью мы уже два дня не дежурили. А если…

Размытая фигура в наброшенном на плечи плаще, сверкающем в полутьме подземного коридора черной шелковой подкладкой, стремительно двигалась к выходу. Широко распахнутые красные глаза на гордо вскинутом черном лице с презрительной гримасой, развевающаяся, чуть всклокоченная после сна непослушная грива белых волос и леденящее кровь шипение, переходящее временами в рычание, — так valsharen Ril'lintar обдумывал происшествие…

В это самое время проснувшиеся злые красноармейцы учиняли глобальный шмон в лагере, периодически кидая косые взгляды на старшину с его чешуйчатой троицей.

А все началось с того, что подхватившийся раньше всех Сергей увидел, что в мешках и ящиках с честно нажитым добром кто-то очень сильно покопался. И не просто так — аккуратно, по-тихому покопался, а наоборот. Некоторые мешки оказались порваны, содержимое раскидано по поляне, остатки вчерашнего мяса, которым и предполагалось завтракать, доедены. В общем, если кратко, то утреннее солнце осветило картину, чем-то похожую на два переезда, четыре пожара или один визит свекрови (ну или тещи — кому что ближе). Судя по многочисленным следам зубов и явно нечеловеческому прикусу, это явно были не немцы и не выползшие ночью из болота оголодавшие окруженцы. Сделали все без малейших сантиментов, тихо и планомерно. Об этом говорили следующие факты: была обследована вся поклажа без исключения, но никто не проснулся, включая драконов. Впрочем, если придерживаться логики, они-то как раз и оказывались первыми подозреваемыми в этом грабеже.

Поэтому, передвигаясь по лагерю и собирая вещи, бойцы то и дело бросали косые взгляды на чешуйчатых сорванцов, уж слишком ярким осталось воспоминание о недавнем драконьем пиршестве, покончившем с бренным существованием запасов копченой лосятины. Чувствуя напряженные взгляды и неблагоприятный эмоциональный фон, дракошки облепили «родителя» и осторожно выглядывали из-за «мамы». Попытки старшины доказать невиновность питомцев натыкались на осуждающие взгляды окружающих.

— Ребята, ну не они это! Не они! Я уж спрашивал, да и после вчерашнего ужина они как налопались, так всю ночь рядом со мной спали. Ночью никто даже на горшок не захотел. А вот теперь хотят, и есть тоже хотят.

Как будто про себя, но так, чтобы услышали окружающие, молчаливый обычно Геннадий буркнул:

— Проглоты, ночью все мясо съели. А теперь еще есть хотят.

Нагибающийся в этот момент за скомканными гимнастерками Юра добавил:

— Вот мелочь гадская, ну сожрали мясо, так на хрена мешки грызть и все раскидывать?

Встряхнув гимнастерку, он осмотрел ее со всех сторон и нехотя добавил:

— Хоть вещи не порвали. Видно, остатки совести еще есть.

В общем, накал эмоций на стоянке отряда присутствовал. И причем самый неприятный тип накала — когда обвиняемая сторона отстаивает свою невиновность, а обвинители стопроцентно уверены в обратном. Перчинку к ситуации добавило то, что виновным оказалось начальство, да еще самый уважаемый человек в команде. Ведь чешуйчатые сорванцы уже давно воспринимались окружающими как дети старшины. И «ништо», что разговаривать не могут, — смышленые да понятливые, когда к ним обращаются, понимают; правда, попроще говорить надо. А за детские проказы испокон веков родители отвечали…

Все то же утро. Ссешес Риллинтар

Разговор на повышенных тонах я услышал, еще не доходя до стоянки. Хм. Неужели неведомый вор, утащивший у меня из-под носа древнюю тайну, запах которой не давал спокойно заснуть этой ночью, не успокоился и дополнительно решил нас ограбить? И как он умудрился все так быстро провернуть, никого при этом не потревожив? Когда я поднялся, в лагере было спокойно, а сейчас, если судить по комментариям бойцов, там царит полный бедлам. Выйдя на поляну и кинув строгий взгляд в сторону раздухарившихся комментаторов, я добился благословенной тишины. В мозгу при этом подобно сумасшедшим синицам билось сразу несколько мыслей: промежуток между моим уходом и подъемом личного состава составлял максимум тридцать минут. Как можно умудриться за это время провернуть такой глобальный шмон? Почему никто не проснулся? Первоначально в голове звучал и третий вопрос: неужели это дракончики постарались? Но, присмотревшись к ближайшему порванному мешку, я отбросил эту мысль — на земле валялся кусок мыла с явным отпечатком зубов. Причем тот, кто его грыз, имел размер челюсти, превышающий размеры челюстей дракончиков в несколько раз. Тут поработал кто-то с более крупной пастью. И кстати, размеры этой пасти мне показались знакомы. Ну что ж, будем спасать старшину от злых наветов окружающих, а окружающих от мордобоя со стороны Сергеича и покусания драконами.