Код любви - Максимилиана Моррель Страница 16

Расстилаю большой плед и высыпаю на него игрушки. Рей опять сдвинул козырек бейсболки набок.

– Какой мы сегодня будем замок строить? Готический? Тогда нужен мокрый песок. Возьми свое ведерко, только не заходи без меня далеко в воду!

Сколько же глупостей написано о вампирах! Но я убедилась, что они существуют и стремятся обезопасить себя своими законами от невежества людей. Философские трактаты, записи фанатичных монахов во времена мракобесии, гонений и отрицаний того, что неподвластно разуму. Я ведь и сама была напугана. А литература: Байрон, Гёте, Готье, Бодлер – все наполнено ужасом, а это двигатель непонимания. Надо просто избавиться от страха. Вот я уже не боюсь.

– Смотри, Рей, у нас получается нечто вроде собора Саграда, который стоит в испанском городе Барселона…. Конечно, мы потом съездим и посмотрим на оригинал…. Да, дорогой, проложи дорогу для машины вокруг.

Если лет через двадцать мы случайно столкнемся с тобой, Морис, я смогу узнать тебя, а ведь ты равнодушно пройдешь мимо. Мимо «одной из многих». Интересно, а были у тебя друзья среди людей? Друзья, которые старились и умирали, а ты оставался молодым. Наверное, их было не много. Но в любом случае ты терял больше, чем приобретал. А кто же тебя сделал вампиром?..

– Рей, пойдем купаться, я буду учить тебя плавать.

– Мама, ты как рыбка!

– А ты как большой океанский лайнер. Сильнее работай ногами. Смотри, какая от тебя волна!

Как мы отлично накупались! Растянулась на пледе. Хорошо!

– Мама, я буду строить дорогу в пустыне, для гонок!

– Конечно, строй, в пустыне маловато дорог.

А что с тобой, Гленда? Ты ведь тоже живешь, как в пустыне. Куда идти, не знаешь, а путей так много. Морис, ты признался мне в любви так страстно, отчаянно… Вот это было объяснение! Когда ты целовал меня, я чувствовала языком твои клыки. Ты был в ярости от бессилия что-либо изменить. Как ты сам себя назвал? Хищник? Нежить. Да нет же! Просто озлобленный от непонимания и предательства. Наверное, и от меня ждал подвоха, раскаиваясь в своей откровенности. Я виновата только в том, что полюбила тебя. А ты был прав, дорогой! Как бы мы могли жить вместе, если бы у меня просто не хватило сил? Ты ведь не обыкновенный человек… Вот, продолжаю называть тебя человеком. И ничего странного, я слышала, как бьется твое сердце. Ты умеешь чувствовать, любить. А ты, Гленда, струсила, убежала. Хвасталась, что можешь понять, а сама… Два месяца отбрасывала все мысли о Морисе, пыталась не думать о нем.

– Рей, как ты насчет футбола?

Как он восторженно кричит и смешно прыгает! Неуклюжий, как медвежонок!

– О нет, ты забил мне гол! Господи, сколько радости! – Осторожно, наступишь на машинку!

Ну вот, мячик уже забыт. У него свои, «взрослые» дела. Не буду мешать.

Как будто что-то заставило оглянуться. Не может быть! Вдоль самой кромки воды идет неспеша, прямо к нам. Белый свободный костюм из льняной ткани, руки в карманах, шляпа с широкими полями, как обычно – черные очки. Я выдохнула. Морис…

– Рей, не уходи никуда, я сейчас.

Я пошла навстречу, нет, побежала! Остановился. Мои руки взлетают на его шею сами собой.

– Морис, я только что думала о тебе. Я ждала, правда ждала.

Почувствовала, как его ладони легли мне на спину.

– Разве тебе можно на солнце? Пойдем туда, под зонтик. Я познакомлю тебя с Реем. Нет, домой! Почему ты молчишь? Ну, скажи хоть что-нибудь.

– Я говорю, просто ты не слышишь.

– Скажи, чтобы я слышала.

– Мне плохо без тебя.

Плохо!!! Я расплываюсь в счастливой улыбке и вижу, как дрогнули и его губы тоже.

– Морис…

Как же нестерпимо хочется сейчас скинуть твою шляпу, снять дурацкие очки, посмотреть в глаза и растрепать волосы. Но нельзя. Я же все понимаю, любимый.

– Ты подумала: «любимый», или я ослышался?

Вместо ответа целую в губы. Оттолкнул! За что? Я едва не шлепнулась на песок!

– Рей!

Набежавшая волна затягивает малыша за собой в глубину, вторая сейчас накроет его с головой. Но Морис уже рядом, подхватывает на руки, не давая мальчику захлебнуться. Как быстро он там оказался! Как это возможно? Такое не в человеческих силах. Бегу что есть мочи, быстрее не получается. Забираю Рея, крепко прижимая к себе и выхожу на берег. Целую, целую, не обращая внимания ни на изумленных зевак, ни на крик отчаяния где-то за спиной. Истошный вопль перерастает в ужасающий рык смертельно раненного зверя. Балантен, скорчившись, стоит на коленях, закрывая лицо руками, покрытыми страшными ожогами. На размышления нет времени. Солнце уничтожит его. Опускаю Рея на песок, подталкиваю в сторону дома.

– Скорее, милый, беги!

А сама хватаю плед – игрушки разлетаются в разные стороны – и накрываю им Мориса. Помогаю подняться и буквально тащу на себе. Он стонет и скрежещет зубами от боли. Еще несколько шагов, вот и крыльцо. Теперь подняться по ступеням. Почему же их так много? Как я раньше не замечала! У самого порога Морис обвис на моих руках.

– Я не могу войти, – процедил он сквозь зубы, – без твоего разрешения не могу.

Что это еще за церемонии? Сейчас обдумывать некогда.

– Лори, задерни шторы и убери Рея! Я разрешаю, разрешаю же!

Теперь еще немного усилий. Ногой захлопываю дверь, усаживаю Мориса на диван и сдергиваю с него плед. Боже милостивый! Лицо и руки покрыты безобразными волдырями, растрескавшиеся губы плотно сжаты, закрытые веки вздулись.

– Что мне делать, Морис, дорогой? Как тебе помочь?

Веки дрогнули. В затуманенных глазах боль. Черная. Пронизывающая. Затягивающая. Опустошающая.

– Кровь… – чуть слышно произносит он, и я проваливаюсь в небытие.

Снова способна слышать и видеть. Сколько я была без сознания? Морис облизывает губы, откидываясь на диванные подушки, а я, обессиленная, падаю рядом. Невероятно! Раны на его лице затягиваются прямо на глазах и вскоре исчезают окончательно. Или у меня галлюцинации? Кожа его снова стала гладкой и шелковистой. Даже щеки слегка порозовели. У меня кружится голова, все вокруг кажется призрачным, и окружающие предметы словно парят в воздухе. В тумане плавающий голос Мориса:

– У тебя есть красное вино?

– Посмотри в баре.

Ласково приподняв мою голову, он старательно вливает мне в рот сладковато-терпкую влагу. Блаженное тепло разливается по всему телу, я вновь начинаю обретать способность мыслить.

Балантен стоит передо мной, костюм испачкан и измят, все еще мокрый. Скажите же мне, что я в своем уме. Стук в дверь нарушил ход моих мыслей. Подождите, не так быстро! Я все еще не могу сосредоточиться полностью.

– Мисс О'Коннол, приехала «скорая». Можно войти?